Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин Страница 24

В 1740 году, через четырнадцать лет после работы Уильяма Арнтцена, в Уппсальском университете (Швеция) была представлена «Астрономо-физическая диссертация о необитаемости Луны» (Dissertatio astronomicophysica de luna non habitabili). Её автор Эрик Энгман, ученик выдающегося астронома Андерса Цельсия, использовал те же источники, что и его предшественник, но применил к ним методологический принцип, известный сегодня как «бритва Оккама» («Многообразие не следует предполагать без необходимости» или «Не следует множить сущее без необходимости»). На основе анализа наблюдений Энгман показал, что нет никаких явных доказательств наличия атмосферы и воды на Луне, следовательно, там нет и основы для жизни. В выводах своей диссертации он писал: «Из внешнего сходства философы часто выводят много истин, и это бывает заслуженно. У такого метода есть преимущества, когда мы утверждаем или отрицаем действие всеобщих физических законов. Однако когда дело доходит до тонких исследований, нельзя ставить знак равенства между сходством и идентичностью. Если сходство допускает возможность существования жителей на Луне и планетах не меньшую, чем на Земле, это не означает, что там имеются такие же природные условия, какие поддерживают существование земных жителей».

Данных и доводов против наличия гипотетических селенитов накапливалось всё больше. В 1753 году хорватский астроном-иезуит Руджер Бошкович, работавший в Милане, доказал отсутствие атмосферы на Луне. В диссертации «О лунной атмосфере» (De Lunae atmosphaera) он указывал, что если бы она обладала газовой оболочкой, похожей на земную, та влияла бы на прохождение света звёзд, но они при покрытии их лунным диском гаснут практически мгновенно.

Тем не менее его коллеги не сразу отказались от концепции обитаемости Луны. В ход пошли аргументы из полиморфического направления ксенологии, то есть, признавая физические отличия ближайшего небесного тела от Земли, сторонники обитаемости стали говорить об особой организации лунной жизни, которая, конечно же, разительно не похожа на земную. В качестве примера можно привести одно из теологических сочинений шведского естествоиспытателя Эммануила (Эмануэля) Сведенборга, известное под названием «Земли во Вселенной» (De Telluribus in Mundo nostro Solari, Quae vocantur Planetae: et de Telluribus in Coelo Astrifero: Deque illarum Incolis; turn de Spiritibus & Angelis ibi; ex Auditis & Visis, 1758), в котором он всерьёз описывал встречу своей души с обитателями Луны: «Я был удивлен, увидев одного из них, несущего другого на спине, так что они приближались ко мне парой. Их лица не были некрасивыми на вид, но всё же более длинными, чем у других духов. Ростом они были как семилетние мальчики, но плотнее телом. Это были карлики. Ангелы сказали мне, что эти духи были жителями Луны. Тот, которого несли на спине, приблизился ко мне и расположился слева от меня, на уровне ниже локтя. Оттуда он сказал мне, что всякий раз, когда они подают голос, они гремят как громы… Кроме того, они продемонстрировали, что их голос выходил из живота подобно отрыжке, производя таким образом гром. Я заключил, что это происходит потому, что жители Луны не говорят столько при помощи лёгких, сколько жители других миров, но говорят при помощи живота, используя некоторый воздух, который собирается там, так как на Луне нет такой атмосферы, как на других планетах».

Той же точки зрения придерживался и Уильям Гершель, вдохновлённый популярными книгами Джеймса Фергюсона. В 1780 году начинающий астроном, занимавшийся до того исключительно музыкой, представил две свои первые статьи в «Философские труды Королевского общества Лондона» (Philosophical Transactions of the Royal Society of London). Они были посвящены способам измерения высоты лунных гор, но помимо чисто научной информации в тексте встречалось характерное замечание: «Особенности строения Луны таковы, что приводят нас… к абсолютной уверенности, что она обитаема». Перед публикацией статей Невил Маскелайн, занимавший должность Королевского астронома, в письме поинтересовался у Гершеля, не заходит ли тот слишком далеко в своём высказывании о вероятной обитаемости Луны с учётом того, что «многие философы думают, что она лишена трёх из четырёх земных элементов: воздуха, воды и огня». Гершель ответил так: «Возможно, выводы из аналогий могут значительно отличаться от истины, но в областях, которые находятся за границами возможностей наших наблюдений, у нас нет никакого другого способа познавать действительность… И я рискну сказать, что если мы в принципе используем подобие, то должны придавать больший вес выводам, основанным на нём. Поскольку мы видим, что Земля населена, а сравнение Луны с нашей планетой обнаруживает, что там достаточно света и высоких температур, также есть почва, пригодная для произрастания жизни, не хуже нашей, если не лучше, то кто может сказать, что совершенно невероятна возможность существования жителей на Луне в той или иной форме».

Скорее всего, при таком подходе Гершель остался бы малоизвестным английским астрономом, однако открытие Урана, первойновой планеты Солнечной системы, обнаруженной с дописьменных времён, сделало из него авторитетнейшего учёного конца XVIII века. Помимо прижизненной славы он получил возможность строить большие телескопы-рефлекторы и заниматься изучением звёздных систем. И всё же Гершель продолжал искать жизнь на Луне, о чём свидетельствуют его записные книжки. Из них следует, что он считал тёмные пятна лунных морей лесами, состоящими из огромных деревьев («по крайней мере в 4, 5 или б раз выше наших»), лугами и пастбищами; он различил и идентифицировал на Луне объекты, которые называл «дорогами», «каналами», «пирамидами», «столицами», «городами» и «деревнями». Тем не менее качество наблюдений не удовлетворяло астронома, поэтому он не обнародовал свои записи.

Зато в 1795 году Гершель опубликовал в «Философских трудах Королевского общества Лондона» статью «О природе и строении Солнца и неподвижных звёзд» (On the Nature and Construction of the Sun and Fixed Stars), где высказал гипотезу о пригодности для жизни нашего светила! Он, в частности, писал: «Солнце, рассматриваемое таким образом, кажется ничем иным, как большой, выдающейся и светлой планетой – очевидно, первой или, строго говоря, единственной первичной планетой нашей системы. Его сходство с другими телами Солнечной системы в части плотности, атмосферы, разнообразия поверхности, вращения вокруг оси и силы притяжения заставляет нас предположить, что оно, вероятно, тоже населено, как и другие планеты, существами, органы которых приспособлены к специфическим условиям их обширного мира».

Идея множественности обитаемых миров получила распространение не только в Европе, но и на другом континенте – в молодом государстве Соединенные Штаты Америки, которое появилось, как известно,