Алла Марковская - Волны. Сэнп Страница 23

— Я вернулась, мам…

Гэл только и успел завернуться в широкое полотно льняной ткани. Девушка уже рассмотрела, что рядом с бадьей не ее мать, а незнакомый парень и беловолосый ребенок. Дитя прыгало по настилу в вышитой рубашке, из которой давно вырос ее брат. Увидев девушку, Айрэ остановился и начал рассматривать незнакомку, ковыряя пальцем в носу.

— Ты кто? — спросила девушка, и сразу же приняла воинственную позу — «руки в боки».

— Гость, — ответил Гэл, — отвернись, я оденусь.

Она засмеялась, весело, звонко и задорно, нахально рассматривая незнакомого гостя, не меняя воинственной и независимой позы.

Невысокий мальчик с длинными черными прямыми волосами влетел в дом, едва не сбив сестру с ног:

— А это еще кто?

— Гость… — ответила ему его сестра.

Гэл улыбнулся, все еще стоя посреди комнаты и держа кусок полотна на своих бедрах.

Айрэ вынул палец из носа, и по-детски прокомментировал происходящее:

— Папа, они дверь не закрыли, ты простудишься…

— Кто? — переспросил сын Пакни.

— Глухой? — крикнула дочь колдуньи. Развернулась и вышла на улицу.

— Ты куда? — спросил ее брат.

— Топиться… — послышался ответ с улицы.

Айрэ посмотрел на отца:

— А это кто?

Гэл быстро вытерся, одел штаны:

— Дети той тети, которая тут живет.

— Ага…

Подросток остался стоять на пороге с недоумением смотрел вслед сестре.

Гэл услышал, как девушка бесцеремонно и громко спросила мать:

— Почему он всегда подселяет своих гостей к нам?

(Вопрос следовало задать вождю…)

— Малышка, мы родственники вождя, у нас большой дом, а в его доме деток да стариков много. Жена со свекровью, невестка, где там уже гостей спать уложить, — отвечала терпеливая Пакни, развешивая простиранные рубахи на плетне.

— Вот пусть бы и сам стирал… — возмущалась новоявленная защитница женских прав, — руки есть, не отвалились бы…

Сын Пакни сидел на пороге. Гэл взял бадью, чтобы вынести воду на улицу. Девушка увидела, что гость вышел и, не смущаясь, продолжила:

— Носит по свету бродяг… — но присмотрелась к Гэлу при свете дня и замолчала.

— Вылей в кусты, — указала Пакни на край двора, — а это мои дети, Ирга и Расти.

Ирга, девушка в мужской одежде, с красивым лицом воительницы и задиристым подбородком упрямицы, посмотрела на Гэла и громко хмыкнула. Расти простодушно улыбнулся и поздоровался.

Айрэ хотел было выскочить на улицу, но Пакни взбежала на крыльцо, ухватила дитя за руку и вернула в дом:

— Куда же ты снова бежишь? Папа сейчас вернется…

Огонь в большом очаге пылал жарко и весело. Горцы пили пиво, ели мясо и хвалили доблесть друг друга.

Гэл сидел рядом с вождем, как положено дорогому гостю. Айрэ играл за его спиной на овечьих шкурах, с младшими детьми Тарлака. Девушки водили плавный хоровод вокруг очага, это здесь называется — развлечь богов. Вождь то и дело подбивал Гэла под локоть и рассказывал о том, что девушки его племени славятся красотой и домовитостью, они самые завидные невесты на весь мир. Гэл видел, как Тарлак гордится своим племенем и по-доброму завидовал ему. Мог ли он сам так гордиться теми, кого создал? Мог. Созданные им творцы так талантливо предали своего создателя.

Разнесли белый хмельной напиток, густой и пахнущий медом. Из чего его делали, Гэл старался не думать, но градус этого напитка был значительно выше, чем у пива, которое варили пещерные жители снежной Долины. Вождь встал и поднял чашу, его воины последовали его примеру. Тарлак выкрикнул:

— За доблесть и смелость!

Все громко повторили тост, выпили залпом. И Гэл тоже, в его голове приятно помутилось.

Два воина встали и потребовали у вождя право на поединок, собирались перед родом решить старые ссоры. Вождь разрешил. Воины разделись. Женщины начали смеяться, обсуждать достоинства мужчин, а также перспективы каждого из них победить в поединке. Мужчины отшучивались. Два юноши вынесли глиняную чашу с белым вязким веществом, оказалось — смалец, им воины начали обмазывать себя. Шутки и смех сотрясали стены общего дома. Бойкая молодая женщина вскочила и предложила себя в качестве эксперта по засаливанию бойцов. Все смеялись. Юноши унесли емкость со смальцем, и бойцы стали один против другого. Вот здесь действительно началось веселье, оба прыгнули одновременно и попытались ухватить друг друга да бросить на пол, но скользкие руки и тела выскальзывали из скользких пальцев.

Гэл с удивлением осознал, что здесь, в этом племени горцев, ему гораздо проще, чем среди полуцивилизованных пещерных жителей холодной Долины. Айрэ взобрался на руки отца и с удивлением следил за борьбой голых горцев. Ребенку, который привык к поединкам оборотней и спаррингам наемников, невдомек было, что делают эти блестящие дяди, почему они хватают друг друга, толкаются, падают, вскакивают и вновь продолжают столь бессмысленное занятие. А главное, непонятно, почему все вокруг смеются…

Дверь резко отворилась, на порог кого-то толкнули, вошли два воина, подняли упавшего и подтащили его к столу вождя. Взлохмаченного и избитого незнакомца с закрученными за спину руками поставили на колени, один из воинов ухватил его за серые от пыли волосы и запрокинул голову. Гэл запустил пятерню в свои волосы и тихо ругнулся. Айрэ соскочил с отцовских ног с веселым возгласом:

— Дядя Кэрфи!

Тарлак указал на Кэрфи пальцем:

— Кто это?

— Вор! — ответил молодой воин, стоявший на страже в эту ночь.

— Вор?.. — удивленно переспросил вождь горцев, — и что он украл?

— Коня хотел свести с конюшни! — крикнул бородатый воин, встряхивая халкейца.

— И что ты скажешь, вор, прежде чем тебе отрежут руки? — спросил вождь у Кэрфи.

— Он не говорит — только лает, — засмеялся бородатый воин.

— Тогда отруби ему руку и пускай идет, — махнул рукой Тарлак.

Гэл вздохнул, рука, конечно, у Кэрфи бы выросла… но…:

— Позволь сказать, Тарлак.

Взгляды горцев обратились в сторону гостя. Полупьяный Тарлак кивнул головой:

— Говори…

— Ты, вождь, обещал мне в подарок то, что я попрошу. — напомнил калтокиец.

— Обещал, и от обещания не откажусь, я дал слово вождя! — Тарлак с пафосом протянул руку к своему внимающему племени.

— Я прошу, отдай мне этого пленника с его руками…

— Конокрада?! — удивился вождь, — я думал, ты попросишь коня, ты же меняешь жеребца на фригга…

Гэл ухмыльнулся и развел руками, и сам удивляясь своей глупости:

— Этот, как ты выразился, фригг, мне знаком. Я знаю, он невиновен, он даже не знает о том, что на лошадях ездят верхом, он из-за гряды.