Частица тьмы - Тери Терри Страница 18

Сворачиваюсь клубочком на диване, притворяюсь спящей и устанавливаю легкий мысленный контакт с солдатом у меня в комнате. Это тот, которого называли Кларком. Он тупой, ни воображения, ни мыслей, но зато умеет беспрекословно исполнять приказы. Я вздыхаю.

Джек, что за дверью, другое дело. Он кипит от нетерпения, недовольства Лефти и всей этой ситуацией. Он тот, кого можно обвести вокруг пальца.

Я показываю ему себя, как делала раньше, и вскоре его воображение рисует самые гадкие картины, но на этот раз я не отступаю. Зову его, соблазняю, вхожу в роль сирены в его воображаемой игре.

Очень опасной игре.

8

КАЙ

Лейтенант пристально смотрит на меня, наконец, кивает.

— Хочешь знать, почему нельзя отпускать выжившего? Что ж, хорошо. Почему бы и не поболтать. Я расскажу тебе кое-что, и тогда ты поймешь.

Хочет поболтать? Скорее, пытается разговорить меня, выудить информацию, но я все равно хочу знать, что происходит.

— Слушаю.

— Я человек осторожный. Когда мы достигли соглашения с Александром Кроссом в Шетлендском исследовательском институте, я внедрил в его команду человека, который обо всем мне докладывал. Мы узнали кое-какие весьма встревожившие нас вещи. Тебе известно, что в ходе своих экспериментов они создали выжившего? Девочку.

У меня все переворачивается в душе, когда он это говорит. Эта девочка — моя сестра Келли.

Но Шэй сказала, что это был кто-то другой… и передо мной тот, кто может знать правду.

— Как ее зовут?

Лейтенант вскидывает бровь.

— Не знаю. Объекты были под номерами.

— Вы видели ее? Можете мне ее описать?

Он удивляется, но отвечает.

— Девочка, кажется, лет двенадцати. Она была беглянкой.

— А как она выглядела?

— Обычно. Каштановые волосы, карие глаза.

— Карие, вы уверены?

— Вроде да.

— А ее волосы, какие они были? Густые темно-каштановые?

— Да нет. Светло-каштановые, мышиного оттенка. А что?

Я настолько потрясен, что не в состоянии ответить. Это не могла быть Келли, такое описание ей не подходит. Значит, Шэй была права: все то время с нами был не призрак Келли.

— В чем дело?

Отвечать или нет? Не знаю. Может, тогда он станет мне доверять. Я опускаю голову на руки и вздыхаю.

— Думаю, это была моя сестра… сводная сестра. Дочь Алекса. Она пропала больше года назад.

— Твоя сестра? Неужели даже такой, как он, мог опуститься так низко и проводить опыты на собственном ребенке?

— Думаю, мог.

— Должно быть, ты ненавидишь его еще больше, чем я.

— Да. Возможно. И?.. Что вы собирались мне рассказать?

Он отвечает не сразу, видимо, собираясь с мыслями, потом кивает.

— Они проделали серию тестов на ребенке после того, как она выжила, и обнаружили кое-что удивительное, даже шокирующее.

— Что?

— Что-то из этого ты, вероятно, знаешь. Что выжившие обладают определенными умственными способностями. Но это еще не все, в ее ДНК произошли существенные изменения.

— Я не ученый. Что это значит?

— Они считали, что, возможно, поймут, как она выжила, если изучат ее ДНК, найдут гены, которые изменились. Совокупность генов человека в целом хорошо изучена. Имеются индивидуальные вариации до определенной степени, которые делают нас разными, но общая совокупность и параметры известны. Но тут было не просто несколько измененных последовательностей или генов; все оказалось гораздо серьезнее.

— О чем вы говорите?

— Она уже была даже не человеком, а каким-то аномальным мутантом, уродом. Вот почему выжившие должны быть истреблены.

— Что? Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно. Они не такие, как все мы. Им нельзя позволить передавать эти изменения дальше и осквернять человеческий генофонд.

— Это безумие.

— Это правда. Все записи исследований были уничтожены, а ученые погибли во время взрывов и пожара. Не осталось в живых никого, кто знал об этом из первых рук, кроме меня и Алекса. Вот только он следует противоположным курсом: пытается спасти этих монстров вместо того, чтобы уничтожать их.

Я просто не верю своим ушам. Сидящий передо мной человек спокойно называет Шэй — и Фрейю — чудовищами. Хотя Алексу этот ярлык вполне подходит.

И все же в этой истории остается еще много такого, чего я не понимаю.

— А как так получилось, что Алекс работал на правительство в этом исследовательском центре, где прятали выживших? Разве они не знали, что он сделал на Шетлендах?

Лейтенант мрачнеет.

— Нет. Они вообще были не в курсе его участия.

— Они даже не знали о Шетлендах, да?

— Нет, поначалу не знали. Теперь знают. Но не о роли Алекса. Он очень хорошо спрятал все концы. И спрятался сам.

— И все же, в том институте не пытались уничтожать выживших, как вы. На самом деле вы больше не работаете на правительство. Не так ли? Вы сказали, теперь они знают о Шетлендах. Власти разыскивают вас за то, что там произошло?

В его глазах мелькает гнев.

— Александр Кросс преступник, и, тем не менее, виноваты мы. Но довольно твоих вопросов, теперь моя очередь. Расскажи мне, что ты знаешь о своем отчиме.

Я не знаю, стоит ли ему рассказывать, но все же чувствую, что должен рассказать. Наконец передо мной тот, кто разделяет мое мнение об Алексе и о том, на что он способен.

— Алекс выживший.

Лейтенант хмурится.

— У него иммунитет, согласно официальным записям. Конечно, если верить официальным документам, он еще и мертв, однако мы обнаружили его и сбежавших от ПОНа выживших у него дома.

— Он выживший. Он каким-то образом подделал иммунитет.

— Ты хочешь сказать, что он заразился в Эдинбурге или…

— Нет. Он такой уже, по меньшей мере, с десяток лет, еще до того, как женился на моей матери. А может, и дольше, просто тогда я впервые познакомился с ним. Если, как вы говорите, он старался сотворить больше выживших, значит, знал как, потому что сам им является.

Киркланд-Смит сидит, сцепив руки, думает. Потом удовлетворенно улыбается и зовет охранников.

— Спасибо за наш разговор, Кай. Но, боюсь, ты теперь слишком много знаешь. Тебе придется остаться нашим гостем. Возможно, есть и что-то другое, что ты знаешь и со временем вспомнишь? Как и Фрейя. Если только она не выжившая, поскольку в таком случае ее ДНК будет проанализирован, а сама она уничтожена.

Ярость закипает во мне, и теперь мне нечего терять… но пистолет уже у него в руке, как будто он предвидел мою реакцию и подготовился, и охранники выволакивают меня из комнаты и