Василий Головачев - Бес предела Страница 15

– Для этого надо обладать сверхконцентрацией воли.

– Давай попробуем.

– А если застрянем в каком-нибудь стуле? Или в футбольном мяче? Нет, тренироваться надо под наблюдением опытного формонавта. ДД вернётся, попросим помочь.

Саблин замолчал.

Прохор посмотрел ещё пару минут, как в экране очередные участники шоу «Все вместе» перетаскивают в зубах гигантских тараканов, мокриц и скорпионов – от участника к участнику, передавая насекомых через специальные окошки, и выключил ТВ. В сознании таяли горечь и сожаление, что обыватели увлекаются такими грязными в моральном и этическом плане играми, которые для них выдумывают специальные команды творцов «грязного удовольствия», служащих Мировому Правительству и ещё дальше – Владыкам Бездн.

В Москву прилетели в одиннадцать часов утра.

Саблин ещё из Новой Зеландии сделал звонок другу, и возле шереметьевского терминала «D» путешественников ждал чёрный «Мерседес» с флажком на капоте. Машина принадлежала депутату Суздальской Думы Пашичу, а Пашич ходил к Саблину тренироваться и никогда не отказывался помочь.

В начале второго Саблин завёз Прохора домой и пообещал навестить вечером.

– Решу проблему места тренировочного лагеря, и завтра же махнём в деревню, всё равно впереди суббота-воскресенье, и на работу идти не надо.

– Давай, – без энтузиазма ответил уставший за время перелёта Прохор.

Юстины дома не оказалось. Зря не позвонил, расстроился он, представляя, как целует её в губы.

Однако едва он разделся и начал распаковывать вещи, зазвонил мобильный.

– Ты где? – раздался в наушнике строгий голос подруги.

– Дома, не хотел тебя беспокоить.

– Я так и знала, что ты себе это позволишь. Мойся с дороги, буду минут через сорок.

Прохор разулыбался, начал стаскивать с себя брюки, нащупал в кармане эргион. Достал, полюбовался, зажал пальцами. ДД уверял, что можно будет обходиться и без демонстрации самого инфобиотона, удерживая его в памяти, но начинать надо было с простого, и усложнять задачу он не стал.

Поискал глазами ближайший домашний предмет, который было не жалко трансформировать, остановил взгляд на пустом флаконе из-под крема для лица, стоявшем на полке в душевой, направил эргион на него.

– Кх!

Флакон пронзила струя нагретого воздуха, и он превратился в простой прозрачный цилиндрик, напоминавший узкий стакан.

– Ага, – сказал Прохор с облегчением. – Это левый конец спектра. Дальше, наверно, будут куб и тетраэдр. А правее?

Новое струение обняло бывший флакон, и он послушно изменил форму, превращаясь в прозрачное многогранное яйцо с дырочкой на узком торце.

Прохор хмыкнул, разглядывая своё творение, посчитал грани: их оказалось двенадцать.

– Простой додекаэдр. Что дальше?

Следующий формовыстрел вынес яйцо в совсем уж невероятную конструкцию, напоминавшую сросток песочных часов. Граней у неё было уже двадцать восемь.

– А это что за чудо? – почесал затылок Прохор, пытаясь вспомнить название многогранника. – Что-то близкое к большому икосододекаэдру… какой-то эйлерид. Красивый какой! Такие друзьям дарить можно.

Под окном послышался клаксон автомобиля, Прохор опомнился и влез под душ.

Юстина вошла в гостиную, когда он вытирал мокрые волосы полотенцем.

Несколько мгновений она рассматривала путешественника, сведя брови, будто не видела несколько лет и теперь сравнивала, тот ли это человек.

Прохор невольно встал по стойке «смирно».

– Прибыл из увольнения, мой генерал! Происшествий и противоправных действий не случилось.

По губам девушки проскользнула улыбка, она обняла вернувшегося из похода математика, чмокнула в щёку.

– Почему всё-таки не позвонил?

– Да я… это…

– В другой раз не отпущу. – Юстина стремительно прошествовала в ванную, послышался плеск воды.

Он поставил эргион на стол, сел на диван.

Юстина вышла в домашнем халате, смыв с губ помаду, но не потеряв при этом ни грана естественной прелести.

– Ел?

– Ждал тебя.

– Сейчас всё приготовлю. – Она двинулась на кухню.

– Подожди, сядь. – Он хлопнул ладонью по сиденью дивана рядом с собой.

Юстина надломила бровь, колеблясь, но послушалась.

– Что-то случилось?

– Случилось.

Глаза женщины стали тревожными.

– Рассказывай.

– Сначала покажу.

Прохор взял эргион, направил на вазу с цветами, но передумал.

– У тебя нет ненужного тюбика с помадой?

– Ненужных вещей не держу, есть использованный не до конца.

– Тащи.

Она принесла тюбик.

Он поставил тюбик на торец. Направил эргион на кругленький перламутровый цилиндрик.

Воздух протёк струйкой.

Тюбик превратился в круглый бело-розовый диск, а помада в нём – в красный конус высотой в три сантиметра.

Глаза Юстины стали круглыми.

– ДД учил вас делать фокусы?

– Что-то вроде того. Теперь слушай. – Прохор в подробностях рассказал любимой историю встреч с Дмитрием Дмитриевичем.

Она, поглядывая на блюдо с пирамидкой, молчала, и понять, какие у неё в голове бродят мысли, было невозможно.

– После чего мы и вернулись, – закончил он.

Юстина встала, внимательно оглядела бывшую помаду, потрогала пирамидку пальцем, понюхала.

– Пахнет помадой…

– Разумеется, качества объекта не изменяются, за редким исключением. Произошла формотрансформация, опускание формы объекта к началу его реального формоспектра.

– Теперь он таким и останется?

– Нет, у него должно быть несколько резонансных узлов. Посмотрим.

Прохор снова навёл эргион на «блюдо».

Через секунду диск превратился в квадрат, а конус – в широкую пирамидку.

– Дальше к началу спектра он начнёт разваливаться, пойдём в обратную сторону.

Струение воздуха коснулось квадрата и пирамидки.

Квадрат превратился в диск, пирамидка в конус.

– Мы вернулись в прежнее состояние. Идём дальше.

Диск стал кубом, конус не изменился.

– Как ты это делаешь? – низким голосом спросила Юстина.

– Ты тоже сможешь, буду очень рад, если ты поедешь с нами тренироваться.

Следующий шаг по оси формообразования превратил куб в многогранник, а конус в кубик.

Затем количество граней у обоих составляющих тюбика стало увеличиваться, многогранник приблизился по форме к шару, а сама помада превратилась в кристаллик.

Прохор выдохся.

– Ничего себе, какой широкий спектр у этой штуковины! Надо будет спросить у ДД, почему тюбик не меняется.

– Меняется.

– Сохраняя форму, очень своеобразно. Может, потому что он представляет собой слишком простую фигуру?

– Ты меня заинтриговал.

– Понравилось?

– Пожалуй, я поеду с вами, только дам своим на завтра кое-какие распоряжения.