Горящий призрак без имени - Герман Гусаров Страница 8

Руки пытались просунуться глубже, ощупывали кафельный пол, чуть не дотронулись до голых стоп Нади, но она вовремя прижалась к стене. Затем ветвистые пальцы снова принялись тормошить дверь, которую Надя только благодаря силе привычки заперла на задвижку.

И ведь кричать бесполезно, все настолько ушатаные, что могут просто не услышать её воплей. Снаружи распахнулась дверь комнаты, где проходила вечеринка. Пальцы лёгким движением выскользнули из-под двери и в коридоре послышались пьяные шаги Степана. Подойдя к туалетной двери, он вкрадчиво постучал и спросил:

— Надь, ты там в порядке? Мы тебя потеряли.

Надя не сразу нашла в себе силы подать голос. Неужели Стёпа не видел эту тварь? — думала она про себя. — Она ведь сидела прямо перед дверью. Он должен был заметить её.

— Надь, — продолжал звать Степан.

— Да, я здесь, всё нормально. Просто алкоголь запросился наружу.

— Понятно, та печенька была лишней, с кем не бывает.

Глава 4. Сводки из Котельногорска

В ту ночь Надя не решилась рассказать кому-то о произошедшем. Она не была уверена, что увиденное ею было взаправду. За последние дни произошло много всего необычного, чего её пьяный мозг мог интерпретировать в инфернального монстра за дверью. А когда она протрезвела, всё показалось ей не больше чем пьяными бреднями. И, тем не менее нельзя сказать, что странности на этом закончились. Наоборот, они стали происходить с новой силой.

К примеру, отовсюду стало нести сырой землёй. Буквально из разных мест. Когда Надя вешала пальто в общий шкаф, оттуда пахло, как из погреба. Когда она мылась в душе, из сливного отверстия тянуло холодом и пахло сыростью. Но не привычной сыростью сточных труб, а чем-то гораздо более глубоким и холодным. Этот запах словно преследовал. Надя чувствовала его, когда открывала гарнитур, чтобы взять чаю. Он стал доноситься даже из её рюкзака.

И его заметила не только она. Степан говорил, что порой чувствует что-то похожее, когда открывает холодильник. Оксана рассказала, что землёй пахло из её чемоданов с вещами, которые лежат под кроватью, но она не придала этому значения, решив, что их просто нужно проветрить. Инкар рассказала нечто куда более тревожное, — она ощущала этот запах не только в общежитии, но и в колледже. Он был там в каждом туалете, в каждом захламлённом кабинете и становился навязчивее с каждым разом.

— Я говорила коменде, что общаге давно уже требуется капитальный ремонт, — жаловалась Любава. — Того и гляди она завтра развалится. А та в ответ лишь жамкает плечами и продолжает пересчитывать наши деньги.

— Нет, тут дело явно в чём-то другом, — возражал Степан. — Раньше такого запаха не было.

— Я тебе говорю, тут всё пропахло сыростью, потому что она убавляет нам батареи, чтобы экономить на оплате ЖКХ.

— Как-то слишком подло даже для подлой коменды, — усмехнулась Оксана.

— Она именно это и делает. По ГОСТу здесь должно быть гораздо теплее.

— Знаете, — сказала Надя, — мне вообще кажется будто кто-то подменил мою простынь и одеяло.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Степан.

— То и имею. Одеяло стало тяжелее и такое холодное, словно влажное всё время. И простыни пахнут этой дурацкой сырой землёй.

— Дай-ка гляну, — попросила Любава.

Она подошла к кровати Нади, разворошила одеяло, сунула под него голову, обнюхала там всё. Заинтересовавшись, стала крутить его в разные стороны, пока не нашла дырку, потом вывернула наружу и оглядела.

— Это что ещё за советский раритет? — удивилась она. — Где она его достала, в музее?

— Кто она?

— Коменда, кто же ещё. Она теперь видимо на всём решила экономить. Стащила вот одеяло из какого-то заброшенного санатория.

Она показала всем старое махровое клетчатое одеяло. Простынь и пододеяльник были желтоватыми, и как говорила Надя, словно влажными. От них веяло сыростью и холодом. Любава сгребла их в кучу и сказала:

— Давай я схожу, поменяю тебе их на нормальные.

Все эти странности вполне логично могли заставить Надю перебраться обратно в свою уютную квартирку на 18-ом этаже. Но ей не хотелось оставаться одной. Последнее время она чувствовала себя так, словно за ней постоянно наблюдают.

Она замечала какую-то тень позади себя, когда шла по коридорам общежития. А когда открывала глаза посреди ночи, чтобы сходить по нужде, что-то словно успевало скрыться за секунду до того, как она заметит его.

Порой стоя у зеркала, Надя могла краем глаза заметить что-то выглядывающее из её рюкзака. Что-то постороннее. Но когда резко оборачивалась, рюкзак был пуст. Это повторялось не единожды. Она старалась не носить рюкзак в те дни, когда он казался особенно тяжёлым.

Присутствие вокруг других людей хотя бы немного расслабляло её нервную систему. И она старалась просто не пользоваться зеркалами, когда оставалась одна.

Так шли дни. За окном по-прежнему валил снег, постепенно засыпая машины под окном. От некоторых из них остались лишь крыши. Метели были такими сильными, что несколько раз в городе объявляли штурмовое предупреждение. В их колледже даже отменяли занятия.

У бильярдной по соседству с общагой, как-то раз сорвало крышу, которая разбила пару машин. Благо никого не убила. Ветер повалил несколько рекламных щитов, вырывал с корнем деревья. На улице круглые сутки стояли морозные туманы. Особенно ночью. Люди старались не выходить на улицу без дела. Надя приловчилась носить медицинскую маску на лице, чтобы нос не отмерзал.

Она, её соседки и остальные часто собирались в комнате то у них, то у мальчиков и занимались ерундой. Просто разговаривали, играли в шахматы, помогали друг другу делать домашнее задание. К примеру, Надя позировала Степану для некоторых фотографий. Готовили совместно уху в мультиварке, а потом прятали её от коменды, ведь мультиварки были запрещены в общежитии.

За едой бегали в ближайший магазин или кафешку, которая располагалась в подвале того же дома. Надя и не думала, что вся эта студенческая суета может быть такой весёлой. Когда живёшь одна в квартире, то после пар тут же возвращаешься домой и ни с кем не видишься. А тут столько всего.

Однако счастье длилось недолго. В какой-то момент Надя заметила, что в коридорах общежития стало заметно темнее. Она не могла понять отчего так, но теперь когда она зажигала свет