Вычисляя звезды - Мэри Робинетт Коваль Страница 8

В комнатенку вошел полковник ВВС.

Я поймала себя на том, что пытаюсь привести прическу хотя бы в относительный порядок. Затем увидела человека за знаками различий и немедленно оставила волосы в покое. Ведь это был Стетсон Паркер. Слава богу, на лице моем находилось еще порядком грязи, и о подобающем выражении на нем беспокоиться нужды не возникло.

Этого придурка в очередной раз повысили в звании, что было совсем не удивительно при его недюжинных способностях беззастенчиво лебезить перед любым, кто превосходит его по рангу, и изъявлять вроде бы как самое искренне расположение к тем, в ком он, по его мнению, нуждался.

Именно второе свое свойство в данном случае он и продемонстрировал, протянув Натаниэлю руку со словами:

– Доктор Йорк. Слава богу. Какое облегчение – вы в безопасности. Надеюсь, здесь, на базе ВВС, вы не испытываете каких-либо неудобств.

Паркер сейчас припал к моему мужу оттого, что тот известная личность. Разумеется, муж мой – безмерно красив собой и обаятелен, и с этими утверждениями не поспоришь, но знаменит он по совершенно иной причине. Известен он благодаря запуску спутника. Даже не спутника, а спутников – а их мы, опередив, как единодушно утверждают эксперты, русских на целые десятилетия, отправили уже на различные орбиты целых три, и муж мой – лицо космической Программы НАКА, которая эти спутники и создала.

– Ни малейших. Да и вообще слов нет, насколько радушно обходится с нами майор Линдхольм. Надеюсь, его отменное расположение к себе оценили уже и вы, полковник?..

На кармане кителя полковника была бирка с его именем, но Натаниэль все же устроил целое представление, и это, на мой взгляд, было более чем уместным.

– Извините, извините! Я просто пребывал в эйфории от того, что вдруг узнал, что вы здесь. Но где же мои манеры? – Паркер одарил моего мужа фальшивой улыбкой. – Позвольте представиться. Полковник Стетсон Паркер, командир базы. Хотя… С учетом обстоятельств в зону моей ответственности, похоже, входит уже не только одна эта база.

Конечно же, он сказал это лишь затем, чтобы придать весу занимаемой им должности.

Я шагнула вперед и протянула руку.

– Рада снова видеть вас, полковник Паркер.

Он удивленно поднял брови.

– Мне очень жаль, мэм, но похоже, что вы знаете обо мне больше, чем я о вас.

– Да знаете вы меня, знаете. Я – все та же Элма Векслер. Пилот из отряда «ОС».

Его лицо едва заметно напряглось.

– Ах да. Дочь генерала. Разумеется, я вас помню.

– Поздравляю с повышением. – Я улыбнулась самой лучезарной улыбкой, на какую только при данных обстоятельствах была способна. – И вам, поди, оно нелегко далось.

– Именно, мэм. – Он снова ухмыльнулся и панибратски похлопал Натаниэля по плечу. – И я предполагаю, что маленькая леди тоже получила повышение, став миссис Йорк?

Хотелось скрежетать зубами, но я продолжила говорить, улыбаясь как ни в чем не бывало:

– Вы, сдается мне, не имеете представления, кто сейчас ваш непосредственный начальник. А что вы сами скажете о текущей ситуации?

– Ах… – Пыл его вдруг угас, настроение переменилось, и он указал на места с противоположной от себя стороны стола: – Садитесь, пожалуйста.

Паркер занял кресло во главе стола, и только тут я с удивлением поняла, что близнецы-то были его. Интересно, кто же сподобился выйти за него замуж?

Он сложил пальцы домиком и снова вздохнул.

– Взрыв…

– Метеорит, – немедленно возразила я.

– В новостях сообщается иначе. Точно известно, что Вашингтон полностью уничтожен. Ставлю все свои деньги на то, что это – дело рук русских.

Натаниэль склонил голову набок.

– Повышенный уровень радиоактивности хоть где-то зафиксирован?

– Мы не смогли подобраться достаточно близко к месту взрыва, чтобы измерить уровень радиоактивности.

Идиот. Клинический идиот!

Но все же от принимаемых им решений многое сейчас зависит. И я принялась объяснять ему произошедшее по буквам:

– Повсюду падают камни, которые, во-первых, не сложно проверить на наличие радиоактивности. Во-вторых, взрыв атомной бомбы, как известно, куски земной поверхности за пределы атмосферы не выбрасывает. Энергии у атомного взрыва, понимаете ли, для этого недостаточно. Такое происходит только в случае столкновения значительной массы, движущейся на огромной, близкой к первой космической или, быть может, даже значительно превосходящей ее скорости, с земной поверхностью.

Глаза полковника сузились.

– Тогда вот что я вам скажу. В тот день и в Палате представителей, и в Сенате заседал Конгресс Соединенных Штатов, и таким образом все наше Федеральное правительство оказалось уничтожено. А еще и Пентагон, и Лэнгли… Даже если то было Божьим актом или, как вы считаете, метеоритом, разве русские не попытаются воспользоваться свалившейся им с небес благоприятной ситуацией?

Я откинулась на спинку стула и почти судорожно скрестила руки на груди в попытке защититься от внезапно нахлынувшего на меня холода.

Тут к дискуссии подключился Натаниэль:

– Итак, военные планируют оборону?

Слово «военные» он вроде бы и не подчеркнул, но тем не менее дал достаточно ясно понять полковнику, что предстоящим шоу, по его мнению, тому не руководить.

– Разумный вопрос, доктор Йорк… – полковник Паркер сделал паузу, и было явно, что эта пауза выверена до секунды. – Вы работали над Манхэттенским проектом. Я не ошибаюсь?

Натаниэль рядом со мной напрягся. Манхэттенский проект был захватывающим с научной точки зрения, но ужасающим во всех остальных отношениях.

– Не ошибаетесь, но ныне я сосредоточен лишь на исследовании космоса.

Паркер небрежно махнул рукой:

– Сегодняшнее утро у вас выдалось непростым. Понимаю, но все же приглашаю вас на заседание.

– Не уверен, что мне действительно есть что предложить.

– Вы сейчас все же лучший ученый в ракетостроении.

Ни один из нас не нуждался в напоминании о том, что множество людей из НАКА, скорее всего, погибли. Я положила руку на колено Натаниэля, стремясь поддержать его, как прежде поддерживал меня он.

Ненадолго воцарилось молчание, но зная не хуже своего супруга, что НАКА была не единственной ракетной программой в стране, я прервала затянувшуюся паузу:

– Я далека от того, чтобы недооценивать работу своего мужа, но напоминаю вам, что Вернер фон Браун работает в проекте «Подсолнух» в Канзасе.

Паркер презрительно махнул рукой.

Он ненавидел меня. Ненавидел всею своей душонкой и ненависти своей особо не скрывал.

Он ненавидел меня и прежде.

Ненавидел во время войны, поскольку ему приходилось быть со мной вежливым, и причиной тому был, конечно же, мой отец.

Он ненавидел меня, разумеется, и сейчас, поскольку ему опять