Арестантка: Путь на Броссар - Нина Вайшен Страница 36

Астероиды в моём поле зрения соединились между собой моделирующими линиями нейросети, внизу, у моего носа, поползла полоса прогресса выполнения расчётов.

— Займёт минут пятнадцать, — сказал я. — Пока повисим здесь. Расчёты сложные.

— Принято.

— 3112~

— Влюблялся. Да, — сказал Винсент, дожевывая, он сделал паузу, посмотрел в мои глаза.

— И как?

Он раздумывал секунд тридцать, испытывая моё терпение. Внимательно разглядывал остатки сухпайка с полуулыбкой. Казалось, что Винсент хотел рассказать, просто подбирал слова. Но я молчала, давая ему время.

— Мне… нравилось это чувство.

— Почему? Это же напрочь лишает мозгов? — я улыбнулась, словно щеку пощекотала зелёная трава Веги.

— Почему… нравилось? — он запнулся, сдвинул брови.

Я увидела в его глазах живой интерес. Только я сама не поняла, зачем такое спросила.

— А тебе не нравится? — не дождавшись моего ответа, задал вопрос Винсент.

— Мне… — вопрос Винсента вдруг сделал так, что одна из баночек консервированной боли лопнула и разлилась в груди. — Знаешь, для меня это было так. Я три года гнила на Пегасе, и думала, что во мне не осталось ничего кроме истлевшей плесени, но когда возникло это чувство между нами… мной и Троем, оказалось, что я ещё жива. Что у Вселенной есть для меня немного счастья.

Я поздно заметила, как по щекам покатились слезы. Быстро вытерла их рукой, отвернулась. Да твою мать, Принс? Через стекло сидит враг, а я ему изливаю душу. Лучше бы осталась у Хана, рассказала бы ему.

— Как ни странно, но у меня было похожее ощущение, — Винсент опустил голову. Не знаю, видел ли он, что я рыдаю. — Казалось, что бумажная работа съела меня с потрохами. Я мог писать только доносы. Но влюблённость принесла мне вдохновение. Сколько стихотворений и од я написал, когда был влюблён в мою Кэйт. Это было глотком воды в засушливый полдень.

— Ты пишешь стихи?

— Да, — он смущённо прикрыл веки.

— Расскажешь что-то из своего?

— Тебе? Ты наверняка не оценишь… это же как метать бисер перед свиньями.

Здесь моë терпение дало трещину.

— Свиньями? Вот, кто я для тебя? — я поднялась с места. — Жаль, что не дала тебе обосраться. Ничего, у ещё будет время.

Я поднялась и зашагала к двери, но дойти не успела. Меня остановил тихий голос Винсента, мягко пробирающийся под кожу:

«Счастье на кончиках пальцев, в щекотке за ухом.

Когда поцелуй разливается патокой по губам.

Счастье ложится на кожу лебяжьим пухом.

Когда наши миры сливаются и не делятся пополам».

Мне понравилось. В этом было что-то близкое к моим ощущениям, когда Трой был рядом. Я тоже чувствовала любовь на кончиках пальцев. Гнев медленно таял от тепла воспоминаний.

— Красивые слова, — я обернулась. — Спасибо.

— Прости за свинью, сказал не подумав, — тихо произнес Винсент. — 3112, давай ещё поговорим? Неплохой складывался разговор.

Эти слова звучали так же искренне, как и его стихи, искреннее всех остальных его слов, даже тех, которыми он говорил про влюблённость.

— Не называй меня так, — сказала я, снова подходя к клетке. — У меня есть что-то типа имени, которое мне разрешили, потому что Хил похлопотал.

— Какое?

— Принс, сокращение от «принцесса», — я улыбнулась.

— Ну… ты не похожа на принцессу, — он окинул меня оценивающим взглядом.

Мне всегда и самой так казалось. Все вокруг Марсы, Катраны, Воины, а я какая-то «Принцесса», нежное создание. Но стоило вспомнить, как это звучало голосом Карлоса, особенно в детстве, как потеплело на душе.

— Знаю, — я выдохнула. — Но мой брат её во мне видел.

Винсент молча смотрел на меня, руки его были убраны за спину.

— Это странно, — сказал он спустя минуту. — Меня тронули твои слова, Принс. Как это? Ты же террористка!

— Меня тронул твой стих. Как это, ты же жестокий эксплуататор?

Мы оба засмеялись. Как-то нервно, будто случайно сделали что-то запрещённое. Словно посмотрели друг на друга через щель в стене, разделяющей нас. Мне внезапно захотелось, чтобы отец забрал этого поэта обратно домой. Чтобы с ним всё было хорошо. Несмотря на ненависть к его отцу.

— Ты мне так и не рассказал про Троя. Откуда вы знакомы? — я села, поджав колени к груди, рядом с камерой Винсента.

— Мы учились вместе, вместе тренировались, потом были соперниками на императорских соревнованиях. Трой, знаешь, раздражал меня.

— Чем?

— Своим буквоедством. Такой любитель прямых ходов, но однажды попался в ловушку и проиграл мне в финале. Потом скулил, что я вёл нечестную игру. Хотя по факту он не считал обманное движение. Просто оно не входило в перечень тех, которые мы тренировали.

— Это на него похоже, — я ухмыльнулась. — Слушай, а что это за законы Чистого Брака?

Винсент помрачнел и ненадолго отвернулся. Его профиль обвела кайма красного света.

— Троя они сильно волнуют даже здесь, далеко от Земли? — спросил он.

— Это слабо сказано, — я попыталась скрыть смущение, опустив лоб на сложенные на коленях локти.

— Кодекс Чистого Брака — свод бестолковых правил, нарушающих наши права. Вот любил я Кэйт, а меня заставляют жениться на другой. На той, от которой тошнит.

— Понимаю. Неприятно. Страшная?

— Ну так. Скучная, бледная. У меня к ней никаких чувств кроме злости, оттого что должен целовать её руки и ласково улыбаться.

— А ты сексом с Кэйт занимался? — спросила я, но тут же осеклась, подумав, что такой вопрос ханжа-имперец не оценит.

— Нет, — Винсент закусил губу. — Только любовью.

— Ого! Постой? Ты нарушил Кодекс Чистого Брака?

Он снова окинул взглядом карцер, словно проверяя, нет ли подслушивающих.

— Нарушил, — прошептал он. — Но это было прекрасно…

После этого ответа Винсент стал выглядеть в моих глазах симпатичнее. Всё-таки бунтарь, пусть и в мелочи.

— Тебя не поймали и не повесили серëжку на ухо?

— Пока нет, я хорошо замел следы, — он грустно улыбнулся. — Теперь хоть знаю, какой приятной может быть жизнь.

От этих слов мне почему-то стало больно, но не за него. А за себя… я тоже теперь знаю, какой приятной может быть жизнь. Очень страшно потерять Троя.

Что там за задание? Не будет ли проблем у них с Санти? Я вернулась к тем мыслям, которые донимали меня до разговора с Винсентом.

— Спасибо за разговор, — сказала я, вставая с пола. — Мне пора. Попробую всё-таки поспать.

— Ты ещё зайдешь?

— Чтобы сводить тебя в гальюн?

Он едва заметно покраснел:

— От еды с водой я бы тоже не отказался.

— Подумаю, — ответила я, выходя.

— Трой~

«Расчет завершён», — белая полоса прогресса в районе моего носа дошла до ста процентов.

Я посмотрел на экран отображения внешнего пространства и увидел в туманной дымке прорисованную нейросетью линию маршрута между астероидами. Тонкая нить