Империи глубокого космоса. Прелюдия. Моя тысячелетняя любовь - Алекс Кинсен Страница 34

чрезмерно. Это выглядело совершенно. Восемь кубиков пресса уводили мой взгляд к его джинсам. Сама не понимаю, отчего мой рот наполнился слюной. Но я не чувствовала стыда. В конце концов, мне доходчиво объяснили, что отныне — это все моё. Лишь протяни руку. И я протянула. Вернее, руки сами легли на грудь такого земного, но такого нечеловечески совершенного мужчины. Я гладила каждый сантиметр его обнаженной кожи и не думала, что должна скрывать то, что мне это нужно. К чему? Для него я всё равно открытая книга.

Сганнар смог вытерпеть мои исследования лишь одну минуту. Со страдальческим стоном он подхватил меня на руки и, продолжая целовать, уронил на кровать, падая вслед за мной. Я даже не поняла, когда вдруг оказалась без своего белого джемпера. Какие-то задворки сознания всё ещё вопили, что я не должна была сдаваться. Как же так! Где моя гордость? Где моё право выбора? И от этого моя капитуляция, приправленная легким ароматом стыдливости и сопротивления, была ещё более сладкой.

Когда он освободился от джинсов, я не смогла сдержать вскрика.

— Сган, нет, я не смогу.

— Ты моя. Ты создана для меня. Поверь, я знаю. — Страстно прошептал он. — Просто расслабься. Доверься мне, ллеиро.

И с этими словами он спустился вниз, раздвинув мои ноги. Движение его головы были самыми правильными, самыми прекрасными из всего, что происходило со мной за последнее время, и через три минуты я глухо закричала. Он долго принимал мои спазмы своим ртом, потом резко поднялся и поцеловал меня, сплетая свой беззастенчивый язык с моим, проталкивая его снова и снова в рот, забирая мой воздух и отдавая свой.

— Я весь твой. Прими меня. — Прохрипел он и одним сильным движением оказался во мне. Я всё ещё горела, и одновременно чувствовала пустоту, требующую, чтобы ее немедленно заполнили. Я так и не поняла, от чего застонала больше, от наслаждения или боли. Скорее всего, от того и другого сразу. Он дал мне время привыкнуть, пока я хватала ртом воздух, и думала, что сейчас должна умереть от этого изощренного наслаждения.

— Вот видишь. Верь мне. Верь мне всегда. Скоро будет лучше. — Он начал двигаться. Положив одну руку мне на голову, а второй сжав ягодицы, он нежно двигался вперёд и очень медленно обратно. Но нежности хватило ненадолго. Да мне и не нужно было. Мне нужны были толчки, резкие и грубые. Я хотела, чтобы он брал меня, вбивался снова и снова, звонкими шлепками доказывая мне всю силу своей страсти. Я снова изогнулась дугой и застонала словно раненное животное.

— Смотри мне в глаза. — Хрипел он, когда в порыве наслаждения, я откинула голову назад и закрыла глаза. Он задвигался резче и жёстче. Хотя я думала, что если будет ещё жестче, то это причинит боль. Но нет. Это было нужно. Это было так правильно, что лоно не переставало содрогаться в такт его движениям.

И он зарычал. Глядя на меня безумным взглядом, он потянулся ко мне с поцелуем и выдохнул свой стон мне в рот. Потом оторвался от меня, сжал в объятиях и содрогался, изливаясь в меня горячим обжигающим потоком. Я горела наслаждением и торжеством. Чувствовала свою власть над этим мужчиной и понимала, что теперь принадлежу ему, и никуда мне от этого не деться.

Когда мы оба немного успокоились, он осторожно вышел из меня, и я почувствовала предательскую пустоту и тоску. Но он не оставил меня, развернув спиной к себе и заключив в колыбель своих сильных рук.

— Теперь моя. Совсем моя. — Шептал он счастливо мне в макушку.

Утром я проснулась одна. И это слегка приподняло моё испорченное настроение. Ночь была потрясающей. Самой потрясающей, но честно говоря, я желала, чтобы она ничего не изменила. Я не была готова к тому сближению, которого желал Сганнар. Я сдалась. Я захотела. Но это секс. И я, наконец, призналась себе, что все прошедшие годы мне ужасно его не хватало. Мне нужно чувствовать себя женщиной, желанной, красивой, капризной. Но ответить на всю глубину его чувств, о которой он мне рассказывал, я пока ещё не могла. Ибо не готова была раскрыть своё сердце заносчивой властной заднице, не чурающейся похищения людей и принуждения к браку без всякого согласия второй стороны. Так что отношения последних недель меня полностью устраивали. Ну, подумаешь. Люди часто занимаются сексом, но это ничего для них не значит. Но что-то мне подсказывало, что Сганнар не разделит мои легкомысленные земные рассуждения.

ГЛАВА 11

— Ты сама захотела? — налетел на меня Кэлон, напряжённо вглядываясь в моё лицо.

Я смущённо кивнула.

— Понятно, — выплюнул он. Он долго изучал меня, а когда, наконец, выдохнул, низ моего живота опалило жаром так сильно, что я охнула, пошатнувшись и едва успев вцепиться в кресло. Кэл подскочил, чтобы подхватить, но убедившись, что я стою ровно, растеряно опустил руки. Он так и остался стоять в нескольких сантиметрах от меня, втягивая ноздрями воздух, будто только что пробежал спринтерский забег.

— Как ты это делаешь? И зачем?

— Я не знаю, Хаг. Моя мать была раатом. Из правящего клана. Я незаконнорождённый сын. Почти никто не знает об этом. Наверное, кроме Сганнара. Она отдала меня сразу после рождения в интернат. Там он и нашёл меня.

— Ты можешь закрыться от меня, Хаг. Как от Сгана. Потому что я… я не могу контролировать свои желания. Чем сильнее мои эмоции, тем больше ты чувствуешь их.

— А почему другие их не ощущают?

— За годы службы я подавил в себе почти все эмоции. Другие меня совершенно не волнуют. Никто не ощущает мои эмоции, потому что я почти не испытываю их. Я родился с некоторыми способностями раатов, но с полным неумением взять их под контроль. Поэтому мне пришлось полностью задушить в себе все душевные всплески, вызывающие к жизни мой специфический телекинез.

— Но почему я не чувствую ничего подобного от Сганнара?

— Контроль. Рааты очень эмоциональны. В то же время все их эмоции бурлят внутри и держатся под контролем. Если бы это было не так, мы все сгорели бы в огне лишь одного его недовольства. Не представляю, что было бы, если бы ты ощущала его желание. Кстати, это хороший способ без всяких слов показать женщине, что ты хочешь её. Только в моем случае, природа обделила меня способностью скрывать свои… чувства. — Горько усмехнулся сероглазый красавец.

Фактически сейчас он прямо сейчас признался мне. Надо это прекращать.

— Если хочешь, можем