Стажерка - Юнта Вереск Страница 3

Десантник был страшно им горд. Хотя мне гораздо больше понравились в мастерской Георга другие — миниатюрные дроны и роботы для разведки. Многих из них, кстати, тоже он сам смастерил. Но влюблен был только в своего жука, а от всего остального отмахивался: «да просто полезные штуки, неинтересно».

С первым навигатором, то есть с капитаном бота со странным позывным Пион, отношения у меня не заладились. Вся команда была рада мне. Кроме него.

Уютный и хлопотливый Фиш, тот, что совмещал специальности геолога, зоолога и ветеринара, грустно рассказал мне, что у капитана, фамилия которого, как я уже узнала, была Зоров, пару лет назад при обследовании астероида погибла жена, а сын в этом году поступал в КА «Вейер» на робототехнику — вступительные испытания еще продолжались, третий тур должен был проходить в этот раз на Марсе, но мы слишком рано улетели, так что встретиться с сыном капитан не сумел, а потому ходит злой.

На вопрос: «почему капитан Пион не слишком любезен со мной», Фиш лишь пожал плечами: «просто кэп с недоверием относится к бабам на корабле, но команда убедила его пригласить спасительницу Марфу».

Увы и ах, все это была ложь. Только я тогда об этом не догадывалась.

Ну ладно, закончу с рассказом о команде «Феникса».

Всего в ней из одиннадцати штатных единиц человеком был лишь один — веселый Свист, хотя теперь вот прибавилась и я. Еще девять — киборги различной специализации, впрочем, не слишком отличающиеся по внешности от людей. А геологом-врачом был маг — терапевт-целитель Муоз. Кстати, это его настоящее имя, он был единственным, кто не использовал позывных, которыми все остальные в команде предпочитали общаться между собой.

Многие недолюбливают киборгов и магов. Вернее, многие люди презрительно морщатся при виде киборга и трусливо съеживаются при встрече с магом. Впрочем, те отвечают людям той же неприязнью.

У меня идиосинкразии к двум видоизмененным ветвям человечества нет.

Киборги — отличные специалисты. Небольшая часть из них идет на модификацию тела, но большинство выглядят такими же людьми, как мы все. Да, у каждого есть своя специализация — они могут гораздо больше, чем люди… в отдельных областях.

Когда я на школьной практике работала в госпитале, к нам привезли киборга, который мог улавливать радиоволны в широком диапазоне. И в какой-то момент вдруг свихнулся. Как-то встретила его в коридоре. Он посмотрел на меня, потом вцепился мне в плечо, и шипящим голосом сказал: «они вокруг, они вокруг… а вы, глухи и слепы, не чувствуете их». В его голосе было что-то жутко неприятное, и я тогда здорово напугалась. Помню, как потом врачи в психиатрии обсуждали, стоит ли передать его на операцию, чтоб превратился обратно в нормального человека, либо лечить такого, как он есть — и тот, и другой вариант несли свои риски, а сам пациент решиться ни на что не мог. Но это был единственный малоприятный случай. В остальном киборги — такие же люди, как мы, добрые и злые, холерики и флегматики, болтуны и молчуны… А за их узкую специализацию мне их даже жалко: всю жизнь быть заложником детского выбора — прочти все киборги выбирают специализацию на втором-третьем школьных циклах, чаще всего в двенадцать-пятнадцать лет, когда представления о том, кем они захотят стать потом, у них еще нет. Очень жестоко, по-моему.

С магами другая история. Они тоже люди. Изначально. Но потом, с тех же двенадцати-пятнадцати лет при специальных ритуалах у них обнаруживаются дополнительные качества. Часть из таких людей — очень небольшая — уходит в другие школы, где эти качества развиваются. В результате маги оперируют далекими от обыденных потоками космических энергий, практикуют телепатию, занимаются довольно далекими от медицинских методами лечения и прочее. У них, как у киборгов, тоже обычно бывает узкая специализация, поэтому мне их тоже жалко. Когда-то и мне рекомендовали перейти из обычной школы в магическую, но я наотрез отказалась. И до сих пор думаю, что была права.

Может, я заблуждаюсь, но считаю, что интересно в жизни может быть многое, нужно все успеть перепробовать. Вот я, например, с детства мечтавшая стать врачом, выучилась на пилота-испытателя. И невероятно рада. Потому что космос — это такое восхитительное и непостижимое место, без которого я никогда бы не поняла: что значит быть счастливой. А пройдет еще какой-то срок, и меня может увлечь еще что-то, и я спокойно и свободно ринусь за своим новым увлечением, не сдерживая себя детской специализацией.

А вот маги с киборгами этой возможности лишены. Ужасно это, если честно. Хотя, вроде бы, им самим нравится.

Ах, ну да. Все люди разные. Но как же тяжело судить о других не по себе! Жаль, что нельзя прикрутить свою голову или хотя бы подкинуть свои мысли в головы других людей!

Глава 4

Вертушка

На третий день у меня была дневная смена. С сожалением уступив место пилота сменщику, я направилась в свою каюту, удивляясь тому, что искусственную гравитацию на боте явно уменьшили. Стандартная была в ноль шесть от земной, а сейчас — от силы пятнадцать процентов.

Но до своей каюты не дошла — меня перехватил Гукас. По своему обыкновению он крутил пальцами какую-то гайку, а, завидев меня, завопил:

— А! Попалась! Вот мы тебе сейчас устроим!

От неожиданности я отшатнулась, но он схватил меня за руку и, протащив словно воздушный шарик на веревочке по коридору пару метров, втолкнул в кают-компанию, где уже толклись все свободные от вахты. Кроме капитана.

Не успел он меня втянуть туда, как бравые десантники устроили мне вертушку.

В Академии мы тоже так забавлялись, особенно лихо это получалось при низкой гравитации — все окружали кольцом одного, чаще всего либо провинившегося, либо именинника, толкали так, что он пролетал по кругу, кувыркаясь. Каждый из стоящих или витающих в кольце, старался крутануть жертву в одному ему известном направлении. Очень весело за этим наблюдать, хотя и толкать тоже. А вот быть объектом издевательств — не очень.

Фух, я совершила полных три круга, пока десантура унялась.

Торжественно поставив меня на ноги посреди помещения, они вдруг начали хлопать в ладоши.

Крутя разлохмаченной головой, я пыталась разобраться, что происходит. До дня рождения мне далеко, никаких провинностей я, вроде бы не