Куколка - Виктория Серебрянская Страница 15

В лекционную я вошла за пять минут до сигнала о начале занятий. Вошла и замерла на пороге: огромный амфитеатр был полон курсантов.

Глава 4

Первая засада — я еще не знала своих одногруппников в лицо. А здесь, как я понимала, собрались только первые курсы. Остальным «Введение…» уже ни к чему. В огромной аудитории еще было несколько свободных мест. Но все они располагались поодиночке, в разных частях лекционной аудитории, а я не понимала, к кому можно подсесть.

— Эй, Рори! — вдруг прогремел откуда-то сверху знакомый задиристый голос. Павелик. Чтоб ему!.. — Давай к нам! С нами не заскучаешь! Пилоты знают, как обращаться с красивыми девушками!..

Я даже огрызнуться не успела, как кто-то слева осадил нахального килла:

— Ты бы помалкивал, летун! Пока мы тебе крылья не повыдергивали!.. Не только пилоты знают, как обращаться с девушками!

— Я сюда учиться, вообще-то, пришла, — опомнившись, отрезала я. — В отличие от некоторых.

В ответ послышались нестройные смешки.

— Гусева, иди сюда! — позвал меня, кивнув на место рядом с собой, какой-то незнакомый мрачный фарн.

Понадеявшись, что если инопланетник знает мою фамилию, значит, мы с одного факультета, и я не нарвусь на новые неприятности, быстро поднялась на несколько уровней и села на предложенное место. Не успела я активировать планшетник, как в аудиторию вошел Дайренн…

Я сама такого от себя не ожидала, но при виде командора сердце в груди екнуло. А в ноздри снова забился аромат мха и хвои. Словно принесенный сюда невесомым сквознячком. Как во сне, я ощутила на себе руки декана. И невольно гулко сглотнула… Я сошла с ума?

— Что, уже влетело от декана? — хрипловатым шепотом спросил сосед, явно услышав, как я сглатывала при виде Дайренна. Но совершенно неправильно это истолковав.

Я открыла рот, чтобы ответить. Поняла, что не знаю, что говорить. И тут же его закрыла. К счастью, ответ и не понадобился: в этот миг, обведя тяжелым взглядом холодных карих глаз огромную аудиторию, килл заговорил:

— Приветствую вас, курсанты, на вводной лекции по основам военного дела. У кого-то из вас это второстепенный предмет. Изучив его основы, вы сдадите мне зачет, и мы с вами попрощаемся. У кого-то лекций будет немного больше, вдобавок к зачету этим курсантам придется написать мне пару рефератов. Ну а у кого-то «Военное дело» будет одним из основных предметов. И с этими курсантами я буду встречаться очень часто. Но об этом потом. А для начала я хотел бы поговорить с вами об офицерской чести и недопустимости некоторых проступков…

В аудитории запала холодная, настороженная тишина. Меня будто парализовало. Я ощутила, как внутри натягивается невидимая, но болезненная струна. Палец так и не дотянулся до кнопки активации записи на планшетнике. Я так и замерла. Будто загипнотизированная. Отчаянно хотелось втянуть голову в плечи. А еще лучше — сползти под стол и спрятаться там. Казалось, все присутствующие уже догадались, о чем речь, и смотрят только на меня. Похоже, два «приключения» подряд оставили в моей душе неизгладимый след…

Декан, выдержав, по его мнению, приличествующую ситуации паузу, заговорил вновь, тяжело роняя в пустоту слова:

— Честь для многих — это нечто эфемерное. И не всегда понятное. Но это то, что делает вас разумным и достойным уважения существом. То, благодаря чему на вас будут равняться другие. Это ваши моральные и этические устои. Ваши принципы, которые не позволят вам обижать слабых и обездоленных, которые заставят вас без сомнений и колебаний защищать Альянс, защищать тех, кто сам не в состоянии защититься. Тех, кто надеется, что вы придете в тяжелую для них минуту, и протянете им руку помощи.

Дайренн сделал паузу. И тишина в аудитории стала полной и всеобъемлющей. Казалось, десятки собравшихся в помещении живых существ перестали дышать. Я так точно задержала дыхание, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в край стола. Не имея ни сил, ни смелости поднять глаза и посмотреть на декана. Зачем он это затеял?! При всех! Как мне дальше учиться здесь, если сейчас все убедятся на личном примере, что я — его любимица и любовница?..

— Вчера, в стенах Первой Звездной Академии Альянса, старейшем и уважаемом учебном заведении, учится в котором многие почтут за честь, — снова заговорил Дайренн, и в последних его словах прозвучала четко различимая горькая ирония, — произошло просто вопиющее происшествие. Руководство академии давно знает про обряд «посвящения» и своеобразные «задания», которые старшекурсники заставляют выполнять первогодок. Но мы всегда закрывали на это глаза. До тех пор, пока «задания» оставались относительно безобидными. Но вчера вы перешли грань. — И снова пауза. Снова давящее ощущение десятков взглядов, от которых кружится голова. «Да заканчивай ты уже над нами издеваться!» — мысленно взмолилась я. Дайренн словно услышал: — Наверняка старшекурсники вам сказали, что в месте, выбранном для выполнения «задания», камер нет. И никто ничего не узнает. Но если вы не видите пока границы между честью и бесчестьем, вам ее укажу я. В месте избиения камер действительно нет. Но они есть дальше, в других местах. Я потратил несколько ночных часов, отведенных на отдых, но вычислил всех. И зачинщиков, и исполнителей. Старшекурсники свое тоже получат. И их наказание будет несравнимо жестче вашего. Вам же я предлагаю выбор: те, кто сейчас встанет и добровольно признается в содеянном, сразу же принеся извинения избитой девушке, останутся для дальнейшего обучения. Но получат наказание, пропорциональное проступку. И будут у меня лично на карандаше. Те же, у кого не хватит смелости и достоинства на такой шаг, будут отчислены с занесением в черный список по дисциплине. Если вы еще не знаете, что это такое, я вам объясню: ни учебы, ни работы с такой «рекомендацией» в Альянсе вам не видать. Разве что завербуетесь в дальние колонии… Но это… Я думаю, вам не нужно объяснять, что это означает.

Поначалу я не верила в то, что кто-то действительно решится. Сможет встать и признаться перед всеми, что участвовал в коллективном избиении. Мне казалось это нереальным. А в помещении стояла такая плотная, такая тягостная тишина, что, когда первый курсант встал и заговорил, его негромкий голос прозвучал в помещении раскатами грома. А у меня все поплыло перед глазами. Я не услышала имя смельчака. Но зато осознала, что очень долго просидела не дыша. Потому и закружилась голова от