Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова Страница 8

Я медленно обернулся и посмотрел на неё – она как раз заходила в кухню. Потом снова уставился на этого студента-скейтера из «Тиндера».

– Это… Розыгрыш? – наконец выдавил я.

– Вот только не начинай… – Знакомые интонации, первые звоночки истерики.

– Да господи, делайте что хотите, мне-то какое дело! Выращивайте свои орхидеи, гоните самогон на балконе, в следующий раз можешь привести первокурсника, чтоб было ещё веселее! Каждый дрочит, как хочет.

Студиозус зигопеталум не растерялся, даже не изменился в лице и явно хотел что-то ответить на мою тираду, но я уже вылетел в коридор. И правда, какое моё дело! Спасибо хоть, что не одногруппник! Как же эталонно у всех в этом доме едет крыша! Зато будет что рассказать Ловцу в следующий раз да ещё и привязать какой-нибудь сраный орхидейный листик. Я натянул кроссовки, набросил пуховик на плечи, сунув в карман свёрток с осколком, и захлопнул за собой входную дверь.

Мне расхотелось идти в «Подвал», видеть Кару и остальных, слушать «Вербное потрясение». На всякий случай я написал, что опоздаю, и около часа выгуливал свой гнев по району, разбрызгивая весеннюю жижу. Когда гнев превратился в глухое раздражение, я немного покачал его на качелях, вливая музыку себе в уши, как анестетик через капельницу.

Примерно без четверти одиннадцать я снова стал похож на человека. На пути попалась потрёпанная верба, уже выпустившая пушистые лапки. Несколько минут я тупо разглядывал их, затем осторожно пощупал и задумался, не отломать ли веточку на память. Вместо этого развернулся и пошёл в сторону автобусной остановки – от дома до «Паучьего подвала» путь всё-таки неблизкий.

За окнами автобуса пронёсся корпус института, а затем поле зрения заполнили дымящие трубы Завода. В городе вообще мало мест, откуда их не видно. Есть у него, конечно, и официальное название, какая-то перенасыщенная согласными аббревиатура, но мы называем его просто «Завод». Перепутать всё равно не с чем. Он снабжает каждого пятого жителя города работой и каждого первого – дымом для дыхания вместо воздуха. Что ж, за всё приходится платить.

За очередным поворотом Завод скрылся, оставив в напоминание о себе облако над крышами, выделявшееся своей чернотой даже среди сумрачных туч. Я вышел из полупустого автобуса и оказался в полном одиночестве. Как ни странно, мне удалось отыскать вход в бар среди путаницы улочек. Каждый раз, когда казалось, что я заблудился, из полумрака выныривала смутно знакомая вывеска или характерный кривой поворот. Пожалуй, это хороший знак.

Выступление уже началось. Я даже не успел спуститься по лестнице, а взгляд уже приковала Верба, метавшаяся по маленькой сцене. В своём экстравагантном одеянии она была похожа на цыганку, пиратку или ведьму. Её сильный, яростный голос пах дурманящими колдовскими травами и ромом.

За барабанами возвышался Слэм, грозный, как горный тролль. Парень с разноцветными дредами походил на экзотическую птицу, которой гитара служила голосом (играть он был мастер, и звуки тоже выходили экзотические). Миниатюрный кудрявый паренёк играл на скрипке, но не как пай-мальчик, а как маленький демонёнок, которому некуда девать бешеную энергию.

Я споткнулся и чуть не упал с последних ступенек лестницы. Этого никто не заметил, потому что посетители либо неотрывно смотрели на сцену со своих мест, либо прыгали на пятачке перед ней. Сложно сказать, было ли в этот вечер больше или меньше людей, чем на «Депрессивном бессознательном», но на недостаток внимания ребята не могли пожаловаться. В прошлую пятницу Кара сказала, что я принёс им удачу – такой аншлаг и количество донатов у них впервые. Может, и «Потрясение» нашло себе человека-талисмана.

Невольно двигаясь в такт музыке, чтобы удобнее было пробираться сквозь толпу, я дошёл до столика с диваном, где развалилась четвёрка из «Депрессивного бессознательного». Уж не знаю, насколько они на тот момент были депрессивны, но к бессознательности шли уверенно: на столе столпились пустые шоты, бокалы и пивные кружки. Группа друзей представляла собой очень живописную композицию: Грифон как раз помещался на самой продавленной части дивана так, чтобы перекинуть ноги через подлокотник, а голову положить на колени Каре. Глаза его были закрыты, он едва ли не мурлыкал – действительно, как тощий уличный кот. Кара была как раз такого роста, чтобы приклонить голову на плечо Серого и заглядывать снизу вверх ему в лицо. А её кисть прекрасно умещалась в руку Серого и переплеталась с ней пальцами. Кара улыбалась почти блаженно. Серый, он же Курт, рассказывал какую-то длинную и, судя по всему, очень смешную байку из жизни, потому что Радуга, которую он фамильярно обхватил за талию, то и дело заливалась мелодичным смехом. От смеха у неё на глазах выступили слёзы, и она вытирала их тыльной стороной ладони, размазывая модные белые стрелки.

Я понаблюдал пару минут за этим коллективным существом из четырёх составляющих. Неделю назад, на сцене, я уже видел их такими, но тогда был восхищён, а сейчас вдруг испытал совсем не белую зависть. Я знал, как звучит их дружба. Но даже моя синестезия не могла подсказать, как она ощущается, потому что сам я никогда не испытывал ничего подобного. Хотел уже пойти попрыгать на танцпол, чтобы не быть пятым колесом, но тут Радуга потянулась за своим бокалом и заметила меня.

– О-о, какие люди! – Улыбка Радуги стала ещё шире, и на мягких щёчках заметнее обозначились ямочки. – Иди, садись.

Сесть с её стороны явно лучше, чем со стороны Грифона, где он загадил весь подлокотник своими промокшими драными кроссовками, так что я принял приглашение. Кара по-прежнему не замечала меня, увлечённая историей Курта. Сощурив серые глаза и чуть прикрыв рот рукой, она наконец засмеялась, да так, что затряслись плечи, и вибрация ощущалась через спинку дивана.

Это был первый раз, когда я услышал смех Кары. Интересно, на что я вообще надеялся всю эту неделю после того, как в пятницу впервые увидел её вместе с Куртом. То, как она побежала встречать его к лестнице «Подвала», то, как они чувствовали друг друга на сцене, «Я этого раздолбая с детства знаю»… А со мной её связывает пара прогулок, пара разговоров о сериалах и музыкальном вкусе, один поход на фуд-корт и отчаянные взгляды на лекциях. Просто однокурсник, которого из жалости притащили в любимый бар… а он даже не пьёт.

– Расскажешь о себе? – спросила Радуга и посмотрела на меня сквозь бокал, ожидая ответа.

– Ну, мы с Карой однокурсники, но у нас немного разные направления. На некоторых лекциях пересекаемся. Я люблю рок… Аниме… Гулять. Раньше пытался заниматься