Ее имя ярость - Эмили Варга Страница 8

отец. Но если Сума спрятал зораат, знала ли о его местонахождении Нур? И если да, вернулась бы она, чтобы забрать его? Доступ к подобной магии стоил больше, чем просто побег отсюда. Он давал полную свободу. Он давал возможность отправиться куда угодно, быть кем захочешь. Я могла бы сбежать вместе с отцом – подальше от императора, подальше от Маза. Но во мне отозвалось что-то темное и гнилое.

Действительно ли я хотела убежать от Мазина? Хотела ли я убежать? Или же я хотела испепелить его? Я искоса взглянула на Нур. Она не сказала, вернул ли Вахид утраченную магию джинна. А это означало, что она могла знать, где она находится.

– Всех, кого ты знала, не стало, – сказала я, вытаскивая из земли особенно большой камень и передавая его ей. – И Вахид убил Суму. Так что будешь делать ты, когда выберешься отсюда?

Она задавала мне этот вопрос раньше, но не дала свой ответ на него. Я считала, что было достаточно хотеть просто вырваться из этого места, но она выдергивала из земли камни так же остервенело, как и я. Дело было не только в свободе, так же как моей мотивацией было не только добраться до отца. У нас обеих в мыслях было кое-что, в чем мы не хотели признаваться, потому что признание означало бы принятие.

Нур держала камень, на ее лице залегли тени, придавая ему еще более зловещий вид, чем обычно. Она была хрупкой девушкой небольшого роста, с острым подбородком и копной темных кудрей, но сейчас еще больше походила на мстительного монстра, чем когда впервые оказалась в моей камере.

– Думаю, можно сказать, что я верная, – тихо произнесла она. – И я считаю, что Сума заслуживает правосудия.

– И ты – та, кто должен вершить это правосудие? – спросила я, задаваясь вопросом, не течет ли по моим венам та же самая потребность.

Но правосудие казалось чем-то более благородным, чем то, чего я хотела. Достойным восхищения. То, чего я хотела от людей, которые меня предали, не вызывало восхищения. Только не тогда, когда я представляла, как пронзаю сердце Мазина кинжалом.

Но даже у меня была более веская причина желать справедливости, чем у Нур. Она была сиротой, она не была привязана к кому-то. Ее не обвиняли в государственной измене, ей не требовалось очистить свое имя. Мне казалось странным, что она так зациклилась на несправедливости по отношению к мужчине, который просто взял ее к себе.

– Да. – Ее голос был твердым, как камень. – Кроме меня, больше никого не осталось.

– Как? – спросила я, и это слово повисло между нами, словно заклинание. – Как бы ты добилась справедливости?

Мы обе знали, что меня интересует нечто гораздо большее, чем техническая сторона вопроса. Как разрушить империю? Вахид сделал это с помощью силы джинна. Можно ли сделать это еще раз?

Нур сомневалась, ответ застрял у нее в горле:

– У меня есть план.

Не было сомнений, что в ее плане была задействована магия джиннов и украденное сокровище, информацию о местонахождении которого Тохфса пыталась вытянуть из людей на протяжении трех лет. И если у Нур был доступ к этому сокровищу, возможно, у меня тоже был.

Эта мысль в сочетании с мыслью о возможности побега заставила меня почувствовать, как в моей груди зарождается надежда. Но это маленькое зернышко надежды было опасно, ведь, если я его потеряю, отчаяние может овладеть мной окончательно. Это я выяснила за прошедший год.

* * *

– Мне кажется, грязь так глубоко въелась под мои ногти, что стала частью кожи.

Я лежала в камере Нур и рассматривала свои руки. Она была права, моя камера действительно хуже, чем ее. Ее камера казалась дворцом по сравнению с местом, куда поместили меня, – она была по меньшей мере в три раза больше, и там даже была шаткая кровать с изъеденным червями соломенным матрасом, который на ощупь был таким приятным, будто его набили павлиньими перьями.

Когда я впервые увидела камеру Нур, я расплакалась. Затем я легла, и при этом мои кости заныли, а спина наконец распрямилась после года сна на холодном каменном полу.

– Ты сказала, тебя обманули, когда арестовали. – Голос Нур прорвался сквозь пелену радости, которая накрыла меня, когда я легла на кровать. Она сидела, прислонившись спиной к стене и скрестив ноги, и наблюдала за мной. – Расскажи, что произошло, почему ты попала сюда.

Я села и расправила плечи, игнорируя урчание в животе. Мои мышцы болели от копания, и сейчас я острее ощущала нехватку еды.

Когда я задумалась над ответом, Нур разразилась резким смехом:

– У тебя такое лицо, когда ты думаешь о доме, что я не могла не спросить об этом. А иногда, когда ты говоришь о побеге, я могу описать выражение твоего лица только так, что я выглядела бы так же, если бы Тохфсу расчленяли у меня на глазах.

Мои губы непроизвольно приподнялись.

– Я точно знаю, как выглядело бы мое лицо в таком случае.

– Ну так расскажи мне. Что произошло?

Что произошло? Я не думала ни о чем другом. Я продумала все до мелочей, учла каждый свой неверный шаг, каждый знак, который указывал на то, что они сделали. Что он сделал. Как я могла быть такой глупой, что не поняла, какой он на самом деле? Не подумала, что он выберет императора, а не меня, когда все вело именно к этому?

Я вцепилась руками в жесткое покрывало:

– Меня предал тот, кого, как мне казалось, я любила. Тот, кто, как я думала, был на моей стороне. Но это было не так.

– Ублюдок! – вскипела Нур, и мне было приятно, что она злится за меня. – Как его зовут?

Я выдохнула, наполняя пространство между нами своей яростью:

– Мазин. Мы знали друг друга с детства. Я думала, что знаю о нем все.

– Что он сделал?

– Он попросил встретиться с ним во дворце. Вместо него я обнаружила у своих ног тело северного военачальника, отравленного магией джиннов. Дарбаран, начальник дворцовой стражи, арестовал меня. Я думала, что Маз поможет мне сбежать, но он просто стоял и смотрел. Он даже не защищал меня. – Эти слова обожгли мое горло, и я задрожала. – Он заставил меня поверить, что он любит меня и доверяет мне. А потом он вместе с другими во дворце обвинил меня в убийстве. Император Вахид бросил меня сюда, обрекая и мою семью нести бремя моего греха. – Я тяжело сглотнула, в моей груди поднимался не только гнев,