С тобой и навсегда - Алексей Птица Страница 52

Но с какой стороны прилетел ко мне нож и стали стрелять? Где эта сволочь прячется⁈ Я стал стрелять в ответ, пули противника не причинили мне никакого вреда, что ошеломило его, в магазине осталось всего четыре патрона, и всех их пришлось использовать, ловя метателя ножа. Одна из пуль оказалась бронебойной и, насквозь пробив шкаф, за которым он прятался, попала в моего противника, отбросив его на стену.

Перезаряжая пистолет на ходу, я бросился к нему, надеясь, что тот ещё живой и я смогу задать хотя бы один вопрос, но тщетно. Анархист, а это явно был кто-то из них, судя по лицу и одежде, неподвижно лежал на полу у стены, а с его губ капала кровь. Да, он ещё был жив, но что-то спросить не представлялось никакой возможности.

Несколько секунд я рассматривал его, потом сунул руку под его плотную кожаную куртку, явно специально надетую по такому случаю, я надеялся найти свой кинжал, а нащупал бомбу. Вынув её, кратко осмотрел, узнав знакомую конструкцию, и сунул в карман кителя. Пригодится, а эти твари без гранат не ходят, у них они даже меньше и легче, чем в армии штатные, но мощнее, так как делаются по спецзаказу.

Револьвер убитого уже оказался разряжен, поэтому я не стал его брать и побежал дальше. «Некогда подбирать у другого оружие, да и патронов россыпью у меня в карманах пока хватает, главное, чтобы зажигательных не оказалось, — думал я, на ходу пытаясь снарядить первый опустошённый магазин, — а то я весь особняк сожгу таким образом. Только бы они не успели добраться до графа с графиней! Только бы не успели! — меня захлестнули самые чёрные мысли».

«А если граф начнёт отбиваться, а комната Женевьевы хоть и не совсем рядом, но всё же относительно недалеко? Что тогда? Они ведь первым делом побегут к ней, а она спит, хорошо, если дверь закрыта, а если нет, они ворвутся, увидят её в одной ночной сорочке и…», — эти мысли вихрем промелькнули в голове, отчего я сначала похолодел, а потом пришёл в бешенство, готовый разорвать любого.

Ярость вскипела во мне, затем мысли замерли, ко мне внезапно и окончательно вернулось хладнокровие. Я стал думать головой, а не эмоциями. Я понимал, что сейчас меня спасёт только правильная оценка обстановки, чёткие действия и быстрое принятие решения.

На ходу вспоминая наиболее краткий путь к спальне Женевьевы, я ещё ускорил шаг, больше не опасаясь засады, уверенный, что у меня хватит сил сносить их к чёртовой матери, уж простите меня грешного за упоминание нечистого.

Особняк на самом деле оказался не таким и большим, особенно если по нему бежать, а не идти неспешно. Сами спальни располагались на третьем этаже, к ним вели две лестницы: одна парадная, другая запасная. Долго не раздумывая, я побежал к запасной, оказавшейся гораздо ближе, и сразу нарвался на трёх полудурков, грабивших комнаты и искавших в них прислугу.

На первом этаже дома спален не имелось, и его весь уже прочесали и захватили нападающие, а комнаты второго этажа, где располагалась и моя комната, ещё не успели проверить. Я же торопился на третий этаж, времени в обрез, а надо спасать всю семью.

— Э, а ну-ка стой! — крикнул один из бандитов, заметив меня, и тут же выстрелили. Пуля врезалась в щит, который я поднял практически моментально, завязла в нём, а я в ответ открыл огонь из своего пистолета.

Один из бандитов вовремя успел сообразить, что дело плохо, и попытался бежать, но в скоротечной схватке время делится на мгновения, а не на секунды, и он не успел, получив пулю уже в спину. Добивать я никого не стал, короткая перестрелка полностью опустошила очередной магазин. Я вставил последний магазин на тринадцать патронов, сунул оружие за пояс и, забрав один заряженный револьвер у бандитов, побежал дальше.

Сейчас я походил на танк, что штурмовал ничем не защищённые позиции пехотинцев, держащих оборону без артиллерии, гранат и всего прочего. Против лома нет приёма, окромя другого лома, и я надеялся, что нападающим нечего будет мне противопоставить. Я почти вышел из комнаты, где мы схлестнулись с бандитами, когда мне вслед прозвучал выстрел одного из недобитков.

Пуля чиркнула по косяку двери, мимо которой я в тот момент проходил, благо щит, который я ещё держал, отклонил её, и я поставил себе в голове галочку, что надобно не оставлять врагов за спиной. Развернувшись, я выстрелил из револьвера по стрелявшему, понял, что попал, и пошёл прочь.

* * *

Сикс дождался, когда сняли охрану особняка и, перемахнув через забор, скорым шагом направился к парадному входу, он не мог себе отказать в некотором проявлении пафоса. Первого охранника убили сразу, двух других немного позже, о чём дали соответствующий знак, после которого он и пошёл к особняку. Оставшиеся охранники дома несколько пошумели, завязав драку, но это уже больше походило на агонию, они даже оружие не успели применить.

«Охрана устранена, теперь можно приступать к непосредственной цели акции, и как тут себе не отказать в пафосе? Жаль, что об этом никто не узнает, кроме шефа, но и этого будет достаточно», — подумал Сикс. Снаружи один из его людей как раз провернул замок и толкнул ему навстречу парадную дверь. Сикс кивнул, сделал шаг внутрь дома, и в этот момент тишину погрузившегося в предрассветную тьму здания нарушили резкие, хлёсткие револьверные выстрелы.

— Кто это? — невольно спросил он у своего человека.

— Это где Храст с Пицундой, они пошли в сторону, где живёт тот студент.

— Быстро разберитесь с ним. Сколько в той стороне наших людей?

— Семеро. Двое из первой группы, двое из второй и трое из набранных бандитов.

— Ясно. Возьми двух из оцепления и бегом туда, пока он не сообразил и не побежал спасать графа. Его нужно убить, как можно быстрее, — уже в спину добавил Сикс и немного напрягся.

Внезапно вспомнились слова шефа, сказанные о неизвестном человеке, умеющем ставить щит, и нехорошие предчувствия закрались в душу. Впрочем, скорее всего, юноша оказался сам по себе активен и опасен, к тому же, вооружён.

Сикс эти мысли додумывал, уже спеша на «встречу» с графом и графиней. Встреча, по его мнению, должна была оказаться совсем не скоротечной, но в связи с суматохой, поднятой глупым, но храбрым студентом, все планы придётся сворачивать и ограничиваться обычным рядовым убийством. Особо волноваться