С тобой и навсегда - Алексей Птица Страница 19

Открыв люк, мы стали спускаться вниз. Лезть первым приказали одному из пластунов Улагая, которого я прикрыл, как мог. Спрыгнув вниз, он не успел толком сориентироваться, как в него, практически в упор, выстрелили.

Щит, что я успел выставить перед ним, отбил пулю в сторону. Противно взвизгнув, она ударила в противоположную стену и увязла в старом кирпиче. Казак не растерялся, а выстрелил почти сразу же, ориентируясь на «хруст», так у них называлась стрельба на звук. Следующим спрыгнул Улагай, потом ещё один пластун. В моей помощи они пока не нуждались.

Внизу ещё некоторое время слышалась перестрелка, затем она резко стихла и мы спустились вниз. Здесь оказался проем с совсем низким коридором, и царила сырость, пока ещё неявная, но чем дальше мы шли вперед, тем ощутимее она казалась.

Я прошёл мимо лежащего убитого анархиста, даже не пытаясь разглядеть его, а капитан мне шепнул.

— Одного казака ты уже спас, у тебя сил надолго хватит?

— Нет, уже заканчиваются, — и, резко вспомнив о флакончике с эфиром, я достал его из кармана и сразу весь выпил.

Полегчало, но идти всё равно было тяжело, мешала винтовка, железный щит, низкий потолок словно давил сверху, благо здесь царила прохлада, а то дышать при духоте ещё то удовольствие.

Меня никто не просил больше прикрыть, все двигались в полной темноте, ориентируясь на звук и запах свежести, не пытаясь зажечь фонари. Шли мы так минут двадцать, беспрестанно сворачивая то в одно, то в другое ответвление, иногда возвращаясь обратно. Но всё же вышли к небольшому расширению, в конце которого находилась дверь, через которую ушли повстанцы.

— Фёдор, тебе нужно идти вперёд, тут уже места больше, как и опасности, готов? — спросил меня капитан.

— Готов! — вздохнул я и, перекинув на грудь уже изрядно потасканный железный щит, шагнул вперёд, чтобы более детально разглядеть обнаруженный нами выход из подземелья.

Хоть выход и оказался замаскирован, нашёл его, как водится, капитан, и как сумел обнаружить? Впрочем, я шёл в конце колонны и не стремился вперед, в отличие от капитана. Я уже порядком устал и вымотался не только физически, а скорее морально. Я ведь оставался внутри обыкновенным юношей, а не машиной смерти или защитником всех вокруг. Однако, эта минута слабости и переживаний ушла, оставив после себя только ожесточённость и стремление выжить, несмотря ни на что.

Выход, найденный капитаном, представлял собой очередную дверь, сейчас закрытую. Что нас ждало за ней, мы, естественно, не знали, вряд ли что-то безопасное, доброе, вечное. На дверь нацепили верёвку, привязав её второй конец к железному кольцу, что торчала из досок, кажется, лиственницы.И всё вновь повторилось, я встал впереди всех, поднял щит, взял конец верёвки и дёрнул её изо всех сил.

Дверь не шелохнулась, к ней на какой-то миг подскочил давешний Петруха, что-то сделал, как будто поколдовал, и вновь отскочил.

— Готово! Дёргай!

Сказал бы я, куда ему дёргать отсюда, но не время и не место, и я натянул конец веревки. На этот раз дверь легко открылась, а вслед за ней взорвалась бомба, заложенная прямо возле выхода. Очередная взрывная волна ворвалась внутрь, внося с собой, кроме своей волны, ещё и кучу осколков и земли. Часть принял на себя железный щит, а часть мой собственный, созданный даром.

Меня откинуло назад, щит железный смялся, а сам я приложился со всего маху о ближайшую стену. Дар стремительно таял, а вслед за первым взрывом к нам прилетела другая граната, видимо тот, кто дежурил у выхода, предусмотрел и такой вариант, и швырнул вторую, а за ней и третью. Два подряд взрыва оглушили всех вокруг, я напряг последние силы и резко поднял защиту на максимальную ступень, чтобы она буквально через пару мгновений также резко рухнула.

Железный щит, изрядно помятый, выпал из моих рук, а сам я сполз по стене, последним усилием воли пытаясь сохранить сознание. Это почти удалось, и я успел усесться на пол прежде, чем меня накрыла кромешная тьма. Очнулся я от того, что кто-то немилосердно хлестал меня по щекам и совал под нос флакон с едким противным запахом.

— А! — открыл я глаза, не понимая, что творится вокруг меня.

— Ешь! — мне сунули в руки знакомый на ощупь батончик, — съешь, полегчает.

Я уже достаточно пришёл в себя, чтобы не спорить и, взяв в руки знакомый батончик, принялся вяло его живать. Не успел я его съесть, как мне под нос быстро сунули открытую флягу с водой.

— Пей!

— Ты кто?

— Петруха. Оставили за тобой присмотреть, всё равно от тебя уже пользы не будет. Три взрыва подряд выдержал! Первый раз о таком слышу, а уж я много повидал всего. Если бы не ты, то всем нам каюк здесь пришёл. Вот же, сволочи, хитрые, подстраховались, целых три гранаты не пожалели.

— А чего их жалеть? Анархистам для государевых солдат ничего не жалко. Я ранен?

— Нет, вернее, да, но не сильно, немного осколками тебя посекло и ещё двоих наших, но ничего серьёзного, я тебя уже перевязал, как только тебе лучше станет, скажи, пойдём наших догонять.

— Сейчас, подожди ещё немного.

Я с трудом приходил в себя, сил даже встать практически не осталось, на лице чувствовались две новые царапины. Этак, побывав в нескольких переделках, я совсем потеряю своё лицо и стану если не уродом, то весьма жёсткого вида человеком, чего не хотелось совсем. А ещё онемела правая рука, взглянув на неё, я увидел перевязанную кисть, да, теперь и воевать будет сложно.

— Всё, я готов! — наконец решился я и встал.

Казак по имени Пётр кивнул и повёл меня за собой. Выйдя из прохода, мы сразу окунулись в прохладу стремительно спускающихся на землю сумерек. Совсем недалеко от нас плескалась вода, а в самом подземелье мы ощущали это по большой влажности при приближении к выходу.

Выход вывел нас в заросший непролазными кустами взгорок, тщательно укрытый между полуразрушенными старыми стенами древнего форта, ныне заброшенного.

Все кусты, ранее непролазные, сейчас представляли собой изломанные колючие заросли, развороченные взрывами, выстрелами и ногами людей. Возле входа