С тобой и навсегда - Алексей Птица Страница 17

Блазовский хотел вообще уехать из столицы, но Густав, который являлся их старшим, приказал идти в крепость. Не убедил, а приказал, время уговоров и убеждений прошло, что неприятно поразило Блазовского. И вот теперь они сидели в крепости, наблюдая в бойницы за тем, что происходило в округе, изредка постреливая в солдат правительственных войск.

Внезапно на площадь перед крепостью вышли двое, одного из которых они хоть и с трудом, и не сразу, но узнали. Эти двое остановились, и по ним сразу стали стрелять, а потом последовал мощный удар в ответ по воротам крепости. Плазменный шар, точнее, шаровая молния величаво приплыла к ним и, коснувшись ворот, разнесла их в щепы. Дальше началась вакханалия стрельбы, стороны стреляли друг в друга из всех стволов, а из крепости целились в основном в этих двоих.

— Дегтярёв, сука, пся крев! — выдохнул Блазовский, когда очнулся от шока увиденного.

— Он самый, — отреагировал Густав, — сейчас я его уничтожу, где-то тут Витас бродил, попросим его поджарить этих двоих вместе.

Витасом они звали руководителя своей команды, который обладал боевым даром стихии огня. Обычно он держался в тени, вот и сейчас находился на одном из верхних этажей цитадели, но такой случай отомстить они упустить, конечно же, не могли. Густав, не тратя времени на слова, что всегда являлось его отличительной чертой, бросился наверх.

Не прошло и двух десятков секунд, как по убегавшему Дегтярёву и его соратнику нанесли потрясающей силы удар огненной стихии, усиленный даром воздуха Густава. Он снес щит Дегтярёва, бросив обоих на мостовую, но больше ничего сделать не смог.

Блазовский с нетерпением ожидал, что огненный удар буквально испепелит дароносцев, но этого не случилось, к его большому сожалению. Он жутко ненавидел Дегтярёва, причем за всё: что тот не дал над ним безнаказанно поглумиться, смог нанести ответный удар, лишил возможности убить его; за то, что этот безвестный юнец уже барон, да и что он просто Дегтярёв, а не Блазовский, и всегда может выбраться из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Схватив винтовку, Казимир быстро прицелился и выстрелил, пуля ударила в щит, который таскал с собой этот безумец, и отскочила в сторону. Это не остановило Блазовского, вновь и вновь он дёргал затвор, вкладывая очередной патрон в патронник и стреляя из винтовки. Так поступал не только он один, так поступали, казалось, все, кто находился по эту сторону крепости, стреляя из всего, чем оказались вооружены, по одной единственной цели, но не преуспели.

Блазовский даже бросил с досады винтовку на пол, появившейся Густав с пониманием посмотрел на него и скривился.

— Сучий сын этот Дегтярёв, опять выжил и сбежал.

— Теперь он пойдёт за нами.

— Нет, хватит ему и того, что он получил, он же не совсем дурак, чтобы лезть в пасть зверю. Странно вообще, что он здесь появился, — разразился длинной тирадой Густав.

Блазовский удивился, выслушав столь длинное предложение, но ситуация и впрямь оказалась нестандартной, а сейчас им надо думать о собственном спасении, прикинувшись студентами, что попались на анархическую пропаганду.

— Да, странно, видно совсем дела плохи у императора, что он начал студентов привлекать на подавление восстания, а может, этот Дегтярёв сам напросился, чтобы отомстить.

— Гм, тогда я понимаю его. Штурм сейчас начнётся, пошли, мы входим в охрану наших лидеров, пора уходить.

Через несколько минут они уже спускались в подвалы цитадели. Впереди шёл Густав, за ним Блазовский, дальше Витас и ещё трое человек, закрывавших свои лица шейными платками, последними шли люди, которых Блазовский боялся. Он не знал ни их имён, ни кто они вообще, но догадывался по их повадкам, что это профессиональные убийцы. Зачем они позади всех, тоже понятно.

Самые первые подвалы они прошли довольно быстро, сразу свернув в один из небольших боковых проходов, минуя огромный пороховой погреб и склад со снарядами. Там возилось несколько человек, явно подготавливая погреба к взрыву. Коридор оказался коротким, и впереди быстро показалась низкая массивная дверь, они прошли её, а дальше Блазовский перестал запоминать. Ни к чему это, всё равно назад дороги уже не будет.

* * *

Спустившись в подвалы цитадели, мы оказались в царстве складов и пороховых погребов. Особенно страшило последнее, и не только мы опасались, что цитадель взлетит на воздух после её оставления главарями или гарнизоном. Над этим вопросом уже работали люди, правда, из других штурмовых команд, плотно и, думаю, что хорошо.

— За мной, — скомандовал наш командир барон Первых.

В подземелья наша команда спустилась не первой, их уже начали зачищать.Пройдя пороховые склады, мы поняли, что дальше проходы сужались и разветвлялись, становилось опаснее, кроме того, неизвестны ожидаемые в дальнейшем сюрпризы. Гвардейцы старались туда не лезть, а тут и мы подоспели.

Барон Первых (дурацкая фамилия, которая мне не нравилась) сейчас разительно изменился, его ноздри раздувались, как у породистой охотничьей собаки, и сам он весь собрался и стал похож на полицейскую ищейку. Револьвер в его руке ощутимо дрожал, в любой момент готовый выстрелить во врага. Я поневоле держался возле него, только не нервничал, как он, мой люгер давно стоял на боевом взводе, и я, не задумываясь, пущу его в ход, как только в этом возникнет необходимость, а она обязательно случится, это уж, как пить дать.

Звуки перестрелки иногда слышались откуда-то издалека, но совсем глухо, а вокруг нас пока таилась тишина. Мы дошли до неприметной двери, в продвижении нам никто не препятствовал. Первых застыл напротив входа, потом мотнул головой в его сторону.

— Нам сюда.

Дверь оказалась закрыта, и хоть она открывалась на себя, но распахнуть её, потянув за обычную ручку, почему-то не удавалось.

— Здесь есть подвох, — выразил общее мнение поручик Улагай.

— Есть, просто дверь изнутри закрыта на засов, вот и весь подвох. Они ушли этим путём, причём только одна группа.

— А другие?

— Ушли другим путём, что логично.

— Но нам нужно поймать их всех! — вызверился Улагай.

— Да, но они всё равно все выйдут в одно место сбора.

— Откуда знаешь?

— Знаю, — не стал вдаваться в подробности Первых, — дверь надо выносить, я засов не умею открывать снаружи, а взрывать дверь себе дороже.

— У меня есть умелец