Первый Артефактор семьи Шторм - Юрий Окунев Страница 12

Мы подошли к двери, через которую я вошёл вместе с охранником. Выглянув на улицу, я увидел машину, шофёра и Андрея, который сейчас прикуривал сигарету электрическим разрядом. Гараж всё также стоял открытым.

— Надо закрыть, чтобы жару в дом не пускать, — покачал я головой, а потом крикнул охране: — А что в своё сонное царство не уехали? У нас лампочки и так горят.

Андрей сморщился, будто я ему кинул в лицо гнилой лимон, а шофёр добродушно усмехнулся, после чего сел на капот и достал из кармана экспандер. Закатив глаза, Андрей повернулся и подошёл ближе, держа сигарету одними губами, а руки засунув в карманы куртки:

— Приказано оставаться при вас и обеспечивать вашу безопасность.

— До каких пор? — уточнил я.

— Пока не будет уверенности, что вы самостоятельно справитесь с ситуацией. — Судя по ухмылке, он не верил, что я в принципе способен справиться с чем-то.

Но радости от этого этот товарищ Сухов не испытывал.

— Тогда проходите в дом и найдите кого-нибудь на кухне. Занимайте свободную гостевую спальню на втором этаже. Не в машине же вам спать.

Шофёр довольно крякнул и легко поднялся. Андрей же стоял, приоткрыв рот, и чуть не выронил сигарету.

— Мы бы и в машине, и в палатке справились, — добродушно сказал шофёр. — Но за заботу спасибо. Я, кстати, Антон. Антон Черкасов.

Он подошёл и протянул руку. Он походил на такого любимого дядюшку, который редко приезжает, но всегда дарит конфеты и привозит опасные, но весёлые игрушки, пока родители не видят.

Единственное, что не вписывалось в облик милого мужичка: цепкие глаза, которые внимательно следили за моей реакцией. Хей, уважаемый, так просто в доверие ко мне не втереться.

Сохранив каменно-вежливое выражение лица, я ответил на рукопожатие, после чего мы с Елизаветой двинулись по дому дальше. Она продолжила:

— Дверь в гараже, к сожалению, открыта не просто так. Запах…

Она достала платок, прикрыла им нос и рот, после чего открыла дверь в другую часть дома. Атмосфера резко изменилась.

Запах… он ударил в нос смесью гари и палённого мяса. Внутри коридор выглядел как декорация к фильму ужасов или про пост-апокалипсис: жёлто-чёрные полосы обоев, обуглившиеся стулья и тумбочки, тёмные пятна на полу — и не везде это были следы огня.

Мы двигались по мрачному помещению, сдерживая рвотные позывы: от запахов, от видов. В некоторых местах мы встречали контуры тел: чёрная окантовка, а внутри — чистый пол или кусок стены, который защитило тело жителя дома. Часть окон лопнуло и теперь их закрывали деревянные щиты.

И всё равно от окон веяло прохладой, словно пришедшая ранее смерть не ушла далеко, а подглядывает в окошко время от времени, чтобы убедиться, что никого после себя не оставила.

— Я приказала прикрыть окна. На всякий случай.

Двери в комнаты местами выломали, местами просто обожгли. Чем ближе мы подходили ко второй лестнице, тем чаще встречались пулевые отверстия и валяющиеся гильзы. Не только Дар, но и обычное оружие. Я насчитал здесь пять пятен от тел, но возможно некоторые были расстреляны без применения магии.

У лестницы я замер: рядом с ней я увидел сдвинутую панель, за которой прятался сам во время атаки на дом. Отпустив Елизавету, подошёл ближе, заглянул внутрь. Там оказалась небольшая комнатушка с узким креслом. На нём можно было отдыхать и читать книги. Или заниматься сексом, пока никто не видит. Я оглядел панель — её толщина явно обеспечивала хорошую звукоизоляцию.

Резво выскочив оттуда, я подошёл к тому месту, которое мне рисовала память Сергея — там, где Роксана убила отца. На полу оставалось только пятно гари. Я опустился на колени, коснулся пятна, почувствовал лёгкое тепло. Прищурился, провёл рукой по глазам, но ничего не увидел — видимо мозг меня обманывает и никаких следов магии здесь нет. Две недели прошло.

После я развернулся и посмотрел на лестницу: остатки перил держались на нескольких вертикальных стойках, а остальные лежали на полу: брат выкинул двоих нападавших с помощью порыва ветра и только вмешательство Роксаны с её огненной магией уберегло остальных. И здесь она сделала то, что запрещено всеми конвенциями: выжгла Дар.

По крайней мере у нас за такое могли убить и разорвать цикл перерождения на несколько поколений. А это потеря статуса, сил, активов. Не самая выгодная сделка ради сиюминутного удовольствия от чужих мучений и смерти.

Я осмотрел свои руки: они были все в золе, но мне казалось, что они в крови. Потемневшей, тяжёлой крови.

— Неужели это такая мощная штука, что вы посмели напасть на своих? — прошептал я в потолок. — Ещё и тела забрали, уроды.

В моём мире боги, конечно, воевали, но нападение на дом всегда было крайней мерой. За нарушение базовых правил. Хотя, именно на что-то подобное намекали мне все вокруг.

Я махнул рукой, и мы ушли из обгорелой части дома. Закрыли двери, накинули куртки и вышли на улицу. С удовольствием вдохнули свежий влажный воздух.

— Что делала моя семья, что её решили уничтожить под ноль? — прямолинейно спросил я Елизавету.

Она отвела глаза, но я подошёл ближе и взял её рукой за подбородок, оставляя на белой коже чёрные отпечатки, повернул к себе.

— Слушаю.

Она попробовала отодвинуться, но я мягко сжал ей челюсть — можно дёрнуться, но это неприятно. Она прикрыла глаза:

— Хорошо, я поняла. Скажу.

Я отпустил руку и полюбовался линиями сажи на её лице. Получилось красиво, почти как узор на магическом кристалле.

Елизавета Васильевна засунула руки в карманы и нахохлилась совсем не как аристократка, а просто замёрзшая женщина.

— Твои родители, в частности отец, решили уничтожить Инъектор, который вы храните. По крайней мере так он говорил всем.

— А что он думал на самом деле? И что по этому поводу думал брат?

— Чужая душа потёмки, — задумчиво протянула Лиза. — Но я думаю, что он действительно решил попробовать его активировать без санкции остальных семей. И Петя полностью его поддерживал. Хоть и понимал, что за этим последует наказание. Петя говорил, что они делают только то, что необходимо.

Я осмотрел двор, оценил мешки