Лавка «Вермиллион» - Джейми Пэктон Страница 11

Вырвавшись из тисков Твена, Кинта сделала пару неуверенных шагов по коридору. Девушка совсем забыла, что он еще здесь. Она жадно глотнула воздух.

– Ты в порядке? – Твен подошел к ней с большой опаской.

Она в порядке? Кинта не знала, как на это ответить. Почему ей так тяжело дышать? Разве тело не должно знать, как втягивать воздух в легкие? Почему изо рта вырываются судорожные всхлипы?

На плечо легла рука, снова приводя в чувство.

– Вдыхай на четыре счета, – мягко посоветовал Твен. – Потом задержи дыхание на четыре счета. Потом выдыхай на четыре счета.

Следуя указаниям Твена, Кинта подстроила дыхание под его счет. Один-два-три-четыре. Один-два-три-четыре. Один-два-три-четыре.

Когда всхлипы стихли и дыхание почти нормализовалось, Кинта нервно засмеялась. В свете свечи она перехватила взгляд Твена. Его глаза цвета морской волны сейчас казались темнее, как омытый дождем океан.

– Спасибо, – наконец проговорила Кинта, вновь обретя дар речи. – Мне… мне не очень уютно в темном замкнутом пространстве. – Это признание далось ей нелегко, так как подразумевало, что едва знакомому человеку придется открыть нечто невероятное о себе.

– Входить в страшные темные комнаты случается каждому из нас. – На лицо Твена легла тень, и в то мгновение Кинте отчаянно захотелось узнать, в какие темные комнаты входит он. Вот только спрашивать было некогда.

– Куда мы пойдем? – Кинта убрала за уши часть своих буйных кудрей. Руки у нее по-прежнему слегка дрожали, когда она разглядывала длинный, тянущийся перед ними коридор. С ней все будет хорошо. Она в лавке, которую искала почти всю жизнь. Пора выяснить, что здесь скрыто.

Губы Твена тронула едва заметная улыбка.

– Ну, как ты столь любезно выяснила, дверь, через которую мы вошли, заперта. Старуха сказала, что будет ждать нас у стойки при входе, когда мы «найдем то, что ищем».

– Что это значит?

– Понятия не имею! – отозвался Твен радостнее, чем стоило бы. – Есть только один вариант выяснить. Мы должны разведать, что и как.

Твен взял свечу и протянул Кинте руку.

Кинта взяла ее, хотя за исключением совсем недавнего случая в этой лавке, никогда не держала парней за руки (девочки на одну ночь действуют не так). Ее пальцы скользнули по жестким мозолям, синякам и многочисленным царапинам. Откуда они у него? Из того же места, что раны на животе и перья гагарки? Спрашивать Кинта не стала и старалась не засматриваться на фотографии Небесного Цирка, висевшие на стенах коридора. Свеча озаряла их, показывая Кинтино раннее детство один черно-белый кадр за другим.

Это, мягко сказать, пугало. Зачем мать отправила ее сюда? Что должна была найти Кинта? Сможет ли она спросить старуху про пузырек с лунной тенью? Ответ на вопрос, откуда взялся звездный свет, скрыт за одной из этих дверей? Кинта могла лишь смотреть и надеяться.

Они с Твеном дошли до конца коридора, где ждали три открытых двери и бегущие вниз ступени.

– Сюда? – спросил Твен, показывая на ближайший дверной проем.

Из комнаты лилась музыка. Пальцы Твена отбивали ритм на Кинтиной ладони.

Девушка кивнула.

Твен поставил свечу на стол у дверного проема и переступил порог.

Кинта последовала за Твеном и потеряла дар речи. На место невысказанных слов тотчас хлынула музыка.

За порогом лежала невероятная комната. Она была размером с концертный зал и такой, каких Кинта прежде не видела. В ней висели люстры из музыкальных инструментов, которые вместе играли одну и ту же грустную песню. На стены натянули струны арф; музыкальные шкатулки всех цветов, форм и размеров стояли на длинных столах, которыми заставили комнату. Кинта повернула ключ шкатулки, которая стояла к ней ближе других и имела форму сине-золотой звезды, – вся остальная музыка тотчас оборвалась. В середине звезды распахнулась дверца, изнутри появились семь ярко раскрашенных планет. Из шкатулки-звезды полилась жизнерадостная музыка, планеты повисли в воздухе и кружились, пока звездная песня не закончилась.

– Класс! – пробормотал Твен. Слово было слишком коротким, чтобы описать только что случившееся.

– Класс! – повторила Кинта, просто потому что не смогла подобрать другого слова, выражающего невидаль этого места.

– Ты сюда посмотри. – Твен показал на мраморный дворец с округлыми золотыми куполами. Сам дворец был размером с кукольный домик. Твен повернул ключик в парадной двери, и из дворца полилась музыка. Полная скорби и ожидания, это была песнь принца, оплакивающего смерть любимой. Вся комната, включая Кинту и Твена, словно замерла, пока вокруг переплетались ноты. Песнь принца напоминала покров, на лишнюю секунду связавший их с призраками любимых, по которым они даже не думали, что скучают.

Когда скорбная песнь оборвалась, Кинта оглядела кажущийся бесконечным ряд музыкальных шкатулок. По щекам Твена текли слезы, и лишь невероятным усилием воли Кинта сдержалась, чтобы их не вытереть. Девушка понимала, что это было бы глупее глупого, ведь они только-только познакомились. Но под очаровательной улыбкой Твен казался совершенно убитым горем. Что или кого он потерял, чтобы так плакать из-за мелодии?

Не ее проблема. У нее своих забот хватает. Да, именно так.

«Ты рождена для великих дел».

– Здесь столько шкатулок, – проговорила Кинта. – Каждая наверняка поет свою песню.

В одной из них ключ к пониманию магии лунной тени и звездного света?

Твен легонько провел пальцем по медной табличке, висевшей на стене рядом с ними.

– «В этих музыкальных шкатулках песни тысяч людей, которые тысячи лет пелись в тысячах городов, – прочитал Твен. – В лавке “Вермиллион” их собрали, чтобы вы слушали с удовольствием. Слушайте на здоровье, но помните: забрать песню домой – значит сделать ее частью своей личной истории».

Кинта изогнула бровь:

– И что это значит? Тысячи песен, которые пелись тысячи лет? Это хитрый ход, чтобы заставить посетителя купить музыкальную шкатулку?

– Не знаю. Хочешь взять одну из шкатулок и разыскать старуху?

Кинта покачала головой, хотя ее пальцы задержались на шкатулке размером с ноготок, инкрустированной драгоценными камнями размером с росинку.

– Давай посмотрим, что в других комнатах.

Кинте очень не хотелось уходить из комнаты, полной песен, но, может, у нее появится шанс вернуться. Тогда она не будет спешить – по очереди прослушает каждую песню, наполняясь историями людей, живших давным-давно.

Твен оглянулся, первым вышел из музыкальной комнаты и через следующую открытую дверь направился в зеленую комнату, украшенную серебряными завитками.

– Эта комната еще невероятнее музыкальной, – шепнула Кинта, как только они вошли.

Так оно и было. Холодным рассудком Кинта понимала, что они с Твеном по-прежнему в магазинчике на территории Вермиллиона, но эта комната почему-то напоминала зал собора. Высокий потолок подпирали колонны в виде гигантских человеческих фигур. С потолка