Черная Песнь - Энтони Райан Страница 5

"Где... . ." начал я и запнулся, когда очередная волна дезориентации захлестнула меня. В голове мелькали образы, которых я никогда не видел, и эмоции, которых я никогда не испытывал. Оболочка, напомнил я себе. Это всего лишь оболочка, украденная у человека, доведенного ядом до смерти.

"Мне пришлось заставить его сначала прикоснуться к камню", - сказал мне Кельбранд в те первые мгновения после пробуждения, когда я метался по комнате в полном смятении. "Иначе вы вряд ли отыскали бы на его теле приобретение. По-видимому, он приобрел необыкновенную способность к подсчету чисел. Пустяковый дар, конечно, но я уверен, что мы найдем ему применение".

Я стиснул зубы, отгоняя нахлынувшие чужие воспоминания, чтобы сосредоточиться на своем вопросе. "Где Луралин?"

Кельбранд резко остановился, и с его лица исчезло всякое выражение юмора. Рука на моей спине внезапно сжалась в кулак, и он отстранил ее с легким вздохом. "Ушла, старый друг. Она выбрала путь предателя".

"Луралин... предала тебя?" Отсутствие лжи в его голосе было ощутимо, как и его горе. Я снова пошатнулась и, возможно, споткнулась бы, если бы он не протянул руку, чтобы поддержать меня.

"Все прояснится. А пока, - он наклонил голову в сторону внутренних улиц верхнего яруса города, - мне нужно, чтобы ты исполнила ту роль, о которой мы говорили".

Мы остановились на краю крепостной стены, глядя вниз на широкое пространство казарм, храма и внутреннего двора. В центре двора расположилась большая группа людей, все они сидели со склоненными головами под пристальным взглядом большого отряда Шталхаста с саблями наготове. Сотня или более лучников также патрулировали стену, готовые выпустить град стрел, если это окажется необходимым. Пленных, по моим подсчетам, было около шести тысяч - все, что осталось от гарнизона численностью в десятки тысяч человек.

"Прежде чем мы смогли окружить его, генерал очистил город от всех оставшихся солдат", - сказал Кельбранд с ноткой нескрываемого уважения. "Умный ублюдок. Полагаю, он думал, что избавит своих подданных от нашего варварского внимания. Но вместо этого он лишил их любви Темного клинка и оставил меня только с этой кучей". Он махнул рукой в сторону пленников. "Трусы, слишком подлые, чтобы умереть в бою. Я надеялся на большее, но для начала хватит и этого. Пошли, - сказал он, направляясь к лестнице, - пора встречать свою армию, генерал".

Пленники зашевелились при нашем приближении через двор: мрачная вялость побежденных людей, ожидающих смерти, сменилась тревогой при виде самого Темного Клинка. Ропот недовольства прошел по их беспорядочным рядам, но они остались сидеть, опасаясь Шталхаста. Однако их беспокойство переросло в откровенное замешательство, когда в поле зрения появились мои черты. Некоторые издали крик тревоги, а другие, предположительно ветераны, вскочили на ноги и встали в боевую стойку.

"Держите клинки!" воскликнул Кельбранд, когда Шталхаст приготовился рубить тех, кто поднялся. "Хорошие солдаты должны проявлять должное уважение к своему генералу".

Очевидно, восприняв это как некий сигнал, весь контингент пленных быстро поднялся на ноги, бывшие сержанты и капралы шипели приказы, которые заставили их привести себя в подобие порядка. Несмотря на то что они стояли по стойке смирно, их лица были обращены к моему: одни не могли скрыть настороженного взгляда, другие смотрели в отчаянной надежде, что мое присутствие означает избавление. Вглядываясь в лица, я почувствовал странный прилив узнавания, выделил несколько и обнаружил, что их имена легко приходят на ум. Я знаю этих людей. Я закрыл глаза и встряхнул головой, чтобы прогнать нахлынувшее смятение. Нет. Он знал этих людей.

"У тебя нет слов для своих солдат?" - спросил Кельбранд, голос мягкий, но настойчивый.

Я выпрямился, прочищая горло. У меня были лишь начальные знания языка Шин, и я ожидал, что слова, вырвавшиеся у меня изо рта, будут произноситься с запинками, подчеркнутыми сравнительно мягкими степными гласными. Вместо этого они потекли с невозмутимой беглостью, и ни у кого из моих слушателей не возникло ни малейшего сомнения в том, что к ним обращается человек, носивший это лицо.

"Вы меня знаете, - сказал я им. "Мы с вами сражались вместе, храня верность и доверие. Вы служили под моим знаменем с мужеством и стойкостью в самые тяжелые дни, и я польщен вашей службой. Сегодня я вновь прошу вас о доверии. Пришло время узнать правду, позорные факты нашего предательства. Мы сражались за спасение этого города, проливали свою кровь в течение нескольких дней, видели, как гибнут наши братья, и все это под обещание спасения от Торгового короля. Но спасение так и не пришло. Теперь я знаю, что оно и не должно было прийти. Торговый король не прислал подкрепления. Нас оставили здесь умирать, чтобы он мог и дальше сидеть в своем дворце и наслаждаться богатством. Так было всегда; богатство Торговых королевств всегда покупалось кровью их солдат".

Большинство продолжало смотреть с растерянным восхищением, а несколько человек нахмурились в гневе или отвращении. Неужели их лидер теперь стал предателем?

"Знайте, что мои слова правдивы, ибо Темный Клинок говорит только правду". Я протянул жесткую руку Кельбранду, на лице которого теперь было безупречное выражение сожаления и гнева - образ человека, опечаленного страданиями своего друга. "Он говорил со мной, и я слышал истину его слов и величие его милосердия. Он предлагает нам жизнь, он предлагает нам свободу от оков Торгового короля. Больше мы не будем рабами алчности старика, больше наши жены и дети не будут знать лишь рабства. Почтенное королевство - не что иное, как больное чудовище, нуждающееся в убийстве. Я, Шо Цай, некогда ваш генерал, некогда глупец, проводивший свои дни, склоняясь перед недостойным скрягой, отдаю свой меч на службу Темному клинку". Я взмахнул рукой в их сторону, раскинув пальцы в настоятельном приглашении. "Присоединяйтесь ко мне. Вместе мы уничтожим коррупцию и грязь Торговых Королей. Присоединяйтесь ко мне!"

По рядам прокатился гневный ропот, люди обменялись взглядами, выражающими отчаянное недоумение. Шо Цай, командир красных разведчиков и защитник Кешин-Кхо, самый верный слуга, когда-либо служивший при дворе торгового короля Лиан-Ша, теперь призывал к измене. Ропот перерос в бормотание, слова "безумие" и "предательство" стали слышны среди шума. Стройные ряды потеряли сплоченность, когда бормотание переросло в крики, а многие, не обращая внимания на опасность, приняли позу тех, кто собирается вступить в бой. Мне стало ясно, что этих людей ждет смерть под градом