Локки 5. Потомок бога - Евгений Валерьевич Решетов Страница 42

На крыльце же меня поджидал Громов-старший. Его седая борода была всклокочена, а лицо с резкими морщинами и ниточками шрамом оказалось мрачным.

— Чего такая физиономия? — спросил я, взойдя по мраморным ступеням крыльца. — Запор мучает или не рад видеть внука?

Смертный тревожно покосился на прошмыгнувших в особняк слуг. Не успели ли они услышать мои слова? И Громов, видимо, решил, что не успели, поскольку его тревога ушла.

Однако он всё-таки сердито проворчал, шутливо погрозив мне пальцем:

— Нельзя так, нельзя так разговаривать с дедом.

— Ладно, дед, рассказывай, что тут да как у вас, и с чего у тебя физиономия такая мрачная.

— Пойдём, — приглашающе махнул он мне рукой, поправил пояс домашнего халата и повёл меня в особняк.

Тот тоже изменился в лучшую сторону. Старые обои сменились новыми, кое-где появился свежий паркет, а стены гостиной теперь украшали портреты членов семейства Громовых. Они взирали на нас под мерное тиканье напольных часов с кукушкой.

— Всю жизнь их берег, — кивнул на портреты мужчина, стоя подле камина, — надеялся, что однажды вот так повешу их в новом родовом гнезде.

— Мечты сбываются. Ну, если я им помогаю, — усмехнулся я и уселся на софу, попирающую гнутыми ножками ковёр. Тот занимал чуть ли не весь пол гостиной с винтажной мебелью.

— Родоначальник, Игнат Громов по прозвищу Гордый, — указал смертный на портрет, висящий выше остальных.

На нём был изображён лысоватый мужчина в меховой шубе с глазами навыкате и щекастым лицом.

— Похож на жабу в мехах, — выдал я своё ценное мнение и услышал недовольное пыхтение Громова. — А чего? Я человек простой, что вижу, то и говорю. Вот ты похож на сластолюбца из борделя, а я — на странствующего бога-философа.

Мужчина неожиданно помрачнел ещё больше. Повесил голову и тяжело выдавил:

— Выходит, ты уже знаешь, раз назвал меня сластолюбцем из борделя. Кто хоть сказал?

— Что знаю? — навострил я уши. — Нет, я много чего знаю, но мог уже и забыть. Освежи мою память.

Громов резко плюхнулся в кресло, да так, что чуть тапки не слетели, а потом закинул ногу на ногу и удручённо проговорил:

— Ты же знаешь, что у меня были отношения с…

— Да, да, со служанкой, чью грудь из Петрограда было видно. Кстати, что-то я её не заметил, пока по дому шёл.

— Ушла она, — печально вздохнул мужчина и глянул в окно. За ним беззаботно щебетали птички, усевшись на ветку яблони. — Я, значится, купил ящик винишка, решил попробовать бутылочку. Отметить кое-чего. Да так нализался, что… это… ну, в общем, с другой служанкой того. А эта дура сразу всё растрезвонила другим. Ну вот и сказочке конец. Ушла моя любимая, оставив после себя парочку пощёчин и несколько царапин от ногтей.

— А-а-а, вот чего ты такой мрачный. Всё-таки не в запоре дело.

— Я ей и так и сяк пытался всё объяснить, а она только глазами зло зыркала и проклинала меня. Может, ты чего посоветуешь? — с надеждой взглянул на меня смертный. — Осуждать-то всяк горазд. Вон Лидия из храма не вылезает, всё молится за меня. А посоветовать ничего не может, кроме как с извинениями и подарками к любви моей идти. А та, повторюсь, ни в какую.

— Попробуй извиниться перед ней в Прощёное воскресенье.

— А это что такое? — удивлённо вскинул брови Громов.

— А-а-а, блин, тут же о нём не знают. Это изобретение христиан. Хотя оно и у них из рук вон плохо работает. Ладно, забудь. Просто изобрази, что ты при смерти. Готов поспорить, что твоя зазноба прибежит, тряся грудью так, что та будет подлетать выше головы. Только всё должно быть реалистично, и потом никогда не говори ей, что всё это было не по-настоящему. Усёк?

— Усе-е-ек, — задумчиво протянул он, запустив пятерню в бороду. Подумал пару мгновение и радостно оскалился жёлтыми зубами. — А ты, Локки, голова. Хорошая идея!

— А то! Особый склад ума, можно сказать, мошеннический, — похвастался я, постучав себя согнутым пальцем по виску.

Громов одобрительно покивал и глубоко задумался, а затем спохватился и протараторил:

— Чего это я всё о себе да о себе? Как ты съездил в столицу? До меня уже дошли слухи, что ты и там повздорил с аристократами.

— Да, хорошие были деньки, — с ностальгией вздохнул я и коротко рассказал смертному о своих приключениях, после чего поинтересовался о его бизнес-делах.

— Я последовал твоему совету и кое-что прикупил. Правда, в банке пришлось взять изрядный кредит, но всё должно окупиться, — улыбнулся мужчина и подался ко мне. — Заводик я купил по производству консервов всяких. Его дёшево продавали. Всю семью, что владела им, хаоситы вырезали подчистую.

Громов махнул ладонью, словно срубал головы.

А я показал ему большой палец и сказал:

— Молодец. Хорошее приобретение. Теперь бы ещё сговориться с кем-нибудь и все эти консервы армии продавать. Тогда твой жабоподобный Игнат Громов по прозвищу Гордый всем в царстве Марены будет рассказывать, какой у него оборотистый потомок.

— К слову, о потомках, — понизил голос смертный. — Как там дела у Александра?

— Замечательно, — проговорил я, чувствуя, как Громов-младший уже возбуждённо прикидывает, какие блага ему принесёт то, что его дед теперь владелец заводика, а не как раньше — хозяин лишь дырявых тапок и горстки грошей в банке.

— А чего ты решил… ну, не переселять его? Я ведь и тело подходящее нашёл.

— Рано ему пока переезжать. Я ещё не смог полностью пробудить его магию, — соврал я, поскольку Громов мне пока был нужен для добычи ключей от клетки Иврима.

— А-а-а, ну ладно, — пожал плечами мужчина и встал с кресла.

— Надо бы слуг отправить за покупками, ты же знаешь, что я пойду добровольно бить хаоситов по рожам. Градоначальник набросал целый список того, что нужно взять с собой.

— Это можно.

Громов позвал пару слуг, после чего я им продиктовал, что нужно купить, а затем отправился спать. Путь из Петрограда в Стражград изрядно утомил меня, так что после душа я завалился на кровать и почти мгновенно уснул.

Мне удалось проспать несколько часов кряду. И сон был такой крепкий, восстанавливающий. Но оно и понятно — домик-то Громова стоял в самом зелёном районе города. Тут чистый воздух, мало машин и шума. Разве что под вечер собаки разбрехались, потому и проснулся.

К