Ясное сердце - Кейт Ченли Страница 4

Моя служанка возвращается с теплой водой, и я умываю лицо и руки и вытираю их чистым полотенцем. Маи помогает мне одеться в изумрудное шерстяное платье с серебряной вышивкой и повязывает мне на пояс шелковую ленту. На улице еще холодная, ранняя весна, и Маи дополняет мой наряд сиреневым бархатным халатом.

По моей просьбе Маи завязывает мне несколько тонких косичек и сплетает их в пучок. Чтобы его закрепить, я выбираю золотую шпильку, на которой висит несколько жемчужин.

Мы с Маи идем по коридору в гостиную, когда к нам с улыбкой приближается Нинь.

– Госпожа Айлин здесь… – начинает она, и у меня в голове словно вспыхивает пожар. К лицу приливает кровь, и перед глазами плывут алые круги. Я буквально вижу, как Айлин стоит над моим истерзанным телом, глядя на него с отвращением.

Как она смеет возвращаться в мою жизнь после такого жестокого предательства? Как она смеет?

– Госпожа!

Нервный шепот приводит меня в сознание, и я моргаю сквозь красные пятна, пытаясь взять себя в руки.

Нинь выглядит встревоженной. Сколько раз она меня позвала, прежде чем я услышала?

– Вы в порядке, госпожа? – заботливо уточняет Нинь. Маи стоит напряженная, как натянутая тетива лука.

Багровый туман рассеивается. Я слабо киваю, опираясь на стену, и прикрываю глаза. Моя жизнь проходит заново, моя смерть еще в будущем, и мне не должно быть известно о двуличности Айлин. Как ей удалось столь мастерски меня обмануть? Все два года она говорила, что любит меня как родную сестру, и всем своим поведением показывала, что ей можно доверять.

Мне хочется ворваться в комнату Айлин и сорвать лживую маску с ее лица, закричать об ее предательстве на весь мир, ударить за то, как она поступила с Маи.

Но мои враги должны считать, что я еще вижу в них друзей.

Я глубоко вдыхаю и запираю ненависть и ярость в дальнем, самом темном уголке моей души. А затем изображаю милую улыбку.

Я тоже могу играть в эту игру.

Глава третья

Я захожу в гостиную, и Айлин сразу обрывает беседу с моей матерью. И поднимается, чтобы приветствовать меня.

Моя прекрасная, милая двоюродная сестра! Она сияет как бриллиант, кожа ее безупречна, черные волосы блестят, а улыбка ярче всех драгоценных камней, которыми мерцают ее украшения. Лицо – идеальный овал, глаза как миндаль, большие и чувственные. Губы цветут, как сочные вишни, под хрупким черенком носа. Узкую талию обволакивает тонкий шелковый поясок, а розовое платье прилегает к телу, подчеркивая мягкие контуры.

Я помню, как была очарована, когда впервые встретила Айлин. Да, отчасти завидовала ее красоте, но куда больше радовалась, что моя двоюродная сестра такая очаровательная, приятная девушка и что мы с ней станем подругами.

Мы и впрямь сблизились, как настоящие сестры, и она была моей лучшей подругой. Делила со мной радости и печали, шепталась о наших тайнах, когда мы лежали в ночи под одним одеялом, и поощряла мою дикую природу.

Все ради того, чтобы сразить ударом в спину.

Сердце сжимается от боли.

Айлин притягивает меня к себе и певучим голосом произносит:

– Доброе утро.

Я хочу поморщиться, но обнимаю ее с ответной нежностью:

– Доброе.

Айлин берет меня под руку и ведет к дивану.

– Тетушка, – обращается она к моей матери, а затем вновь поворачивается ко мне. – Миньсин. Отец попросил передать вам отличную новость.

Я вскидываю брови, хотя уже знаю, о чем пойдет речь.

– Тетушка, министерство права отвергло прошение сводных братьев вашего мужа предоставить им владение его имуществом и делами, – говорит Айлин. – Вам больше не о чем беспокоиться.

Лицо матери светлеет.

– Не знаю, что бы я делала без помощи твоего отца, Айлин.

– Они с министром права хорошие друзья, – с улыбкой объясняет сестра. – Уверена, вы понимаете, что он не мог лично вмешаться. Член министерства не смеет осквернить свое доброе имя, действуя в интересах собственной семьи, иначе его позиция может оказаться под угрозой. Но все же вы наша родня, и он старался сделать все возможное, – заверила нас Айлин, сцепив пальцы вместе. – Я так рада, что нам удалось защитить вас от этого покушения на то, что по праву принадлежит вам.

Нет уж, я не позволю дяде Йи присвоить всю заслугу.

– Министерство должно было с самого начала отклонить их прошение. Они заявили, что дело отца не расцвело бы без их вклада и поддержки и потому принадлежит семье Лю. Это откровенная ложь.

Айлин опустила руки и открыла было рот, но я не даю меня перебить:

– У отца ничего за душой не было, когда он начал свое дело, и никто из родных не помогал ему деньгами. Они им заинтересовались лишь после того, как он добился успеха. А теперь, когда его не стало, желают забрать себе все богатство.

Айлин растерянно моргает.

Может, я веду себя слишком необычно? Недостаточно мягко?

– Ты правильно говоришь, синьар, но все не так просто, – объясняет мама, и Айлин одобряюще кивает ее словам. – Министерство вполне могло закрыть глаза на факты, если бы пожелало. Тогда братьям твоего отца, как мужчинам, отдали бы преимущество даже несмотря на завещание, по которому все переходит нам.

Мама права, но я не могу избавиться от горечи на языке.

Мы переехали в дом дяди Йи в столице как раз для того, чтобы отстаивать право на наследство. Отец сколотил большое состояние на своем деле и стал едва ли не самым богатым человеком в стране. И все же торговцев уважали лишь на чуточку больше, чем простых людей. Тяжело это признавать, но дядино положение в обществе действительно помогло нам защититься от папиных родственников.

Я тоже была ему благодарна, как и мама. Пускай дядя Йи был слишком уж хитер и изощрен в интригах, я искренне верила, что гордость и чувство долга заставили его протянуть нам руку помощи. А теперь знаю, что им руководило лишь желание заполучить эти деньги самому.

– Прошу, оставайтесь, сколько пожелаете, – говорит Айлин, отвлекая меня от размышлений. – Нам очень приятно, что вы с нами.

– Мы не хотим доставлять неудобства… – начинаю было я, но она тут же перебивает:

– Что ты, какие неудобства? Мы рады принимать вас у себя. Тетушка, мы с вами недавно встретились, но у меня такое чувство, будто я вас знаю целую вечность. Папа много рассказывал о своей сестре. «Ты сильно на нее похожа, – говорил он, – и