Королева Мальронс - Максим Шаттам Страница 34

И тут они увидели несущегося к ним что есть духу Мэтта.

– У нас гости! Патруль циников, скорее прячьтесь! – крикнул он.

Друзья едва успели добежать до зарослей и прыгнуть в колючие кусты. В этих лабиринтах растений никто не смог бы их обнаружить.

– Кто был последним? Ты, Мэтт? – заволновался Тобиас. – Наверное, стоило бы уничтожить наши следы на земле!

– Не волнуйся, – ответил Мэтт.

Появились пятеро всадников в черном, с копьями в руках и принялись разглядывать обломки корабля.

– Похоже на корабль, – воскликнул один из них.

– А что ему здесь делать? Вокруг на десяток километров никаких рек, – возразил другой.

– Тут не весь корабль, а только его часть, – заметил третий. – Стойте, это же летающий корабль. Вроде того, что пересек границу в прошлом месяце. Вот ведь мерзкие детишки со своими зелеными волосами и странными глазами. Лесные демоны!

– А где тогда тела? Если корабль разбился, должны быть тела! Они ведь не могли выжить?

– Откуда я знаю? Все, что тебе надо сделать, – слезть с лошади и осмотреть деревяшки. Остальные за мной! Убедимся, что они не обошли холм и не проскользнули на равнину. Вперед!

Всадники ускакали, оставшийся циник принялся блуждать среди завалов. Вскоре его товарищи вернулись.

– На той стороне никого. Идем обратно!

– Как у тебя все просто? А если они убежали в лес? Вдруг мы их поймаем?

– Нет времени, пора возвращаться в Вавилон.

Говоривший пришпорил коня и удалился в сопровождении своих людей.

Когда всадники скрылись из виду, друзья выползли из кустов и отряхнулись.

– Если мы последуем за ними – конечно, на приличном расстоянии, – то сможем добраться до какого-нибудь их города, – предположила Эмбер.

– Очень рискованно, – возразил Тобиас.

Мэтт, однако, одобрил идею подруги, и они отправились вдогонку за всадниками.

На другой стороне холма друзья увидели караван: там были кони, запряженные медведями повозки и около пятидесяти пеших мужчин. Над повозками реяли красно-черные знамена. Циники выступили в путь, подняв длинный шлейф коричневой пыли.

Союз трех подождал, пока караван превратится в черную линию на горизонте, а затем двинулся следом. Чем дальше, тем сильнее болели ноги, руки, голова. Но никто не жаловался, все трое сосредоточенно вглядывались в горизонт.

Их удивление было достаточно велико, когда они вышли на поле пылающих маков, которые тянулись бесконечно. Красная пена этого моря танцевала на ветру под лазурью небес; это было великолепное зрелище, которое они никак не ожидали увидеть на землях, казавшихся мрачными и засушливыми.

Друзья ничего не знали об этом месте, про обычаи взрослых, которые тут живут. В городах или лагерях? Могут ли эти люди придумать что-нибудь помимо войны? Есть ли среди них женщины и дети?

В конце дня караван остановился, и вдали поднялись к небу струйки дыма, – очевидно, циники развели костры. Друзья тоже решили передохнуть и устроились на ночлег на склоне холма. Они разожгли огонь и приготовили мясо, которое прихватили из Гнезда.

В свете пламени все трое чинили свою порванную во время кораблекрушения одежду. Тобиас снова промыл рану, а Мэтт снял жилет, который, казалось, весил целую тонну. Когда стали укладываться спать, Мэтт особенно остро ощутил отсутствие Плюм. Он любил засыпать, прижавшись к собаке. Подросток спросил себя: исчезнет ли когда-нибудь чувство пустоты, оставшееся после ее исчезновения? Удастся ли ему со временем ее забыть? И, слушая близкое уханье совы, закрыл глаза.

Это была их первая ночь под открытым небом после недели, проведенной в уютных постелях или на палубе корабля. Несмотря на мягкие одеяла, твердая земля и ночная роса мешали им спать.

На рассвете Эмбер отправилась за водой и вернулась разочарованная. Как только в небе появился первый столб дыма, друзья двинулись дальше. Ноги все так же болели, а рюкзаки натирали плечи. Привыкнув к прохладе Гнезда и на вершине Слепого леса, они и забыли, что внизу, на равнине, жаркое лето. Все трое потели, много пили, и запасы воды быстро заканчивались.

Несколько километров друзья шли по подобию тропы – примятой траве, потом ее сменила растрескавшаяся земля. Частые борозды пересекали поле и уходили в лес, в высокие заросли папоротников. Разнообразие цветов поражало: по пути им встретились всевозможные оттенки голубого, сине-зеленого и фиолетового, которые смешивались с пурпурным, желтым и оранжевым; по мере того как становилось все жарче, эта настоящая палитра художника распространяла сладкие ароматы.

Тобиас шел впереди, подложив большие пальцы под лямки рюкзака, во рту травинка, лук покачивается сзади в такт шагам. Как маленький заправский скаут, которым он когда-то был. Мэтт позавидовал его отстраненности, почти безмятежности.

«Это видимость, – подумалось ему. – Тоби, конечно же, переживает… На острове Кармайкла ему было так хорошо, и все же он пошел со мной, потому что я – его друг, я – все, что у него осталось от прежней спокойной жизни…»

Мэтт вдруг понял, что, если он погибнет, у Тобиаса не останется ничего. Он прицепился к нему, как к буйку посреди гигантского океана, в котором заблудился.

Если я умру, что он станет делать?

Мэтт не часто думал о смерти. Думать о ней было бы странно. Представить, что снова умираешь… Конец, небытие. Будет ли другая жизнь? Рай, ад? Нет… Он не верил. Взгляд Библии на это казался ему слишком простым для описания такого сложного мира. Это лишь способ управлять страхом жизни и смерти. Как это называют взрослые? Анксиолитик![4] Вот что это такое!

Но сейчас, невольно подумав об этом, Мэтт решил, что человечество, создав цивилизации, развилось до такой степени, что научилось управлять собственной памятью и надеялось, что сможет предугадывать будущее. Человек, а не Бог создает смысл жизни! Мэтт не мог представить себе, как Бог предопределил постепенное развитие человека из обезьяны. Это была бы напрасная потеря времени, трата стольких поколений, существовавших до появления цивилизации…

Потом он подумал о героизме.

Вот это суперштука. Героизм может заставить пойти на любые жертвы ради достижения цели. Героизм – еще один ответ человека на бессмысленность существования. Еще одна альтернатива религии. Хотя они сочетаются между собой…

Что произошло в тот декабрьский день, когда все изменилось? Был ли это Божий замысел? Мэтту больше нравилась мысль о всемогущей природе. Он вспомнил слова Эмбер, которая попросила его уважать веру каждого, когда они были на острове.

Думаю, она права. Земля создала нас. В каком-то смысле мы были ее… экспериментом. Возможностью распространить жизнь повсюду. Но когда мы начали отклоняться от того, для чего были созданы, мы стали угрозой для всего живого, природа исправила нас – исправила насильно. Нас много раз предупреждали: изменения климата,