Абсолютная Власть 2 - Александр Майерс Страница 33

— Приятного аппетита, — старушка улыбнулась и погладила меня по плечу. — А сейчас ещё пирожки со щавелём принесу.

Бабуля поспешно покинула столовую. Интересно, по какой причине она скрывает свой возраст? Это явно не просто так. Что она, что Варвар кажутся какими-то сверхъестественными существами — даже для мира, в котором магия в порядке вещей.

Единственное, что приходит мне на ум — их действительно подпитывает Очаг. Старушка не должна обладать таким количеством энергии и такой физической силой. Бабуля с лёгкостью таскает тяжеленные котелки и охапки дров, которые не всякий мужик поднимет. А Варвар слишком умён для кота, и к тому же подкармливает Очаг крысами.

При этом ни от бабы Маши, ни от Варвара не исходит никакой магии… Любопытно, если не сказать странно.

Покончив с рагу, я выпил чаю и съел один пирожок. Бабу Машу это удовлетворило, и она с миром отпустила меня дальше работать.

Баронское кольцо у меня на пальце задрожало и потеплело. В голове возник образ Базилевского, и я понял, что юрист вызывает меня с помощью ворона, которого я ему отдал.

Отлично. Я как раз был не против обсудить дела, а после беседы с Базилевским смогу отправить ворона к Мише. Остров Русский, где он сейчас находился, совсем рядом с Владивостоком.

Я прошёл на задний двор и сел на лавочку. Коснулся кольца и, сосредоточившись, связался с артефактом. Через мгновение моё сознание очутилось в теле ворона, сидящего на руке у Базилевского. Он находился где-то за границей города, там, где технологическое поле было не столь сильно.

— Добрый вечер, Филипп Евгеньевич, — сказал я через ворона.

— Добрый вечер, ваше благородие. Вы хорошо меня слышите? Я могу отъехать подальше от города.

Голос звучал слегка приглушённо, будто мы беседовали, находясь в разных комнатах. Учитывая расстояние и влияние технополя, это было приемлемое качество связи.

— Слышу хорошо. Вы хотели что-то мне рассказать?

— Поделиться новостями, господин, — ответил Базилевский. — По нашему делу есть кое-какие подвижки. Юристы альянса начали ответные действия…

Филипп Евгеньевич вкратце рассказал мне, что происходит в кабинетах прокуроров и адвокатов. Пока что с обеих сторон шла подготовка — враги усиленно собирали доказательства невиновности членов альянса, подкупали чиновников и всячески мешали Базилевскому.

Также он рассказал мне о визите барона фон Берга, который внаглую предлагал взятку, чтобы Филипп Евгеньевич закрыл дело об эксплуатации.

— На что он вообще рассчитывал, я не понимаю? О моей неподкупности ходят легенды! — оскорблённо воскликнул Базилевский.

— Надо полагать, Генрих Карлович в отчаянии, — усмехнулся я. — Он привык измываться над нашими людьми и не ожидал, что придётся за это расплачиваться.

— А ему придётся, будьте уверены! После того как он пытался меня подкупить, я вдвое сильнее хочу выиграть это дело.

— Не сомневаюсь, что вы выиграете, — сказал я.

Мы обсудили ещё кое-что, а затем мы с Базилевским попрощались, и я отправил ворона на Русский. Филипп Евгеньевич рассказал, в какой камере держат Михаила, так что я знал, в какой части тюрьмы его искать.

Маны в кристалле было достаточно, так что мы с братом успеем вдоволь наговориться. Даже с учётом того, что ворону пришлось сделать крюк вокруг города, чтобы избежать сильного технополя.

Стены колонии были такого же серого цвета, как и скалы вокруг, но строение всё равно резко выделялось среди природного ландшафта. Строгое, угрюмое, оно прекрасно отражало свою цель — содержать внутри себя тех, кто опасен для общества.

В случае с Михаилом это было не совсем так, конечно. Его, наоборот, защищали от возможных опасностей.

Я направил ворона к одному из зарешеченных окон. Камера была пуста. Перелетев к другому окну, я заметил мужчину, который лежал на койке и читал. Книгу он держал на коленях, переворачивая страницы одной рукой, а второй руки у него не было. На шее темнел антимагический ошейник — такой же, как был у Тани.

Значит, вот он, мой младший брат. Выглядел он измождённым, но явно гораздо лучше, чем когда его освободили. Волосы были аккуратно подстрижены, впалые щёки гладко выбриты. По рассказам Базилевского, в темнице Муратова ему не позволяли ухаживать за собой. Но здесь, в колонии, Михаил смог привести себя в порядок.

— Что читаешь? — спросил я.

— Твою мать! — Миша подскочил на койке и огляделся. — Кто здесь?

— Тише. Я здесь, на окне.

На железной двери распахнулось окошко, и показался чей-то недружелюбный взгляд.

— У тебя всё в порядке?

— Не у «тебя», а у «вас», — ответил Михаил, глядя при этом на ворона. — Сколько можно повторять?

— Не привык я к заключённым на «вы» обращаться, — пробурчал надсмотрщик из-за двери. — С кем ты… вы там разговариваете?

— Да ни с кем. Очень эмоциональный момент в книге, вот и всё, — сказал мой брат, не спуская взгляд с ворона. — И вообще, я не заключённый, а пленник, — на его лице расцвела улыбка.

— Понятно, — буркнул надсмотрщик и закрыл окошко.

Михаил вскочил с койки, уронив книгу на пол. Подбежав к окну, он вцепился в решётку единственной рукой и зашептал:

— Володя, это ты?

— Да, брат, — ответил я. — Рад видеть.

— Я бы сказал то же самое, но вижу перед собой только птицу, — усмехнулся тот. — Зато я чертовски рад слышать твой голос! Ты где-то рядом?

— Нет, я в нашей усадьбе.

— Но как…

— Я улучшил артефакт. Связь всё ещё плохая, но я скоро это исправлю. Как ты? С тобой здесь хорошо обращаются?

— Приемлемо, — фыркнул Михаил. — Намного лучше, чем у Муратова, это точно.

— Рад слышать. Я очень хочу поболтать с тобой, но у нас мало времени.

— Да-да, всё в порядке. Перед тем как ты начнёшь задавать вопросы, дай я кое-что спрошу. Когда ты собираешься вытащить меня отсюда?

— Базилевский делает всё, что может. Мы хотим доказать, что граф Муратов нарушал правила содержания знатного пленника…

— В смысле, вы хотите это доказать? Просто вызовите меня в суд, я в самых ярких красках расскажу, что со мной там делали!

— Тебя пытали? — спросил я.

— Смотря что считать за пытки. Ногти мне не вырывали, но безвылазно держали в темноте и очень плохо кормили. Ты когда-нибудь пробовал питаться семь месяцев одной овсянкой?

— Нет.

— Не советую, — покачал головой