Абсолютная Власть 2 - Александр Майерс Страница 27

Что Таня, что Станислав уверяли меня, что между ними ещё ничего не было, однако в это верилось с трудом. Я видел, какой огонь любви горел в глазах Станислава, когда он смотрел на мою сестру. Да и в её взгляде легко считывалась искренняя любовь к будущему мужу. И я бы понял, если бы, живя столько времени под одной крышей, будущие супруги поддались страсти.

Следом за каретой ехало три всадника — артефактор по имени Гордей и два дружинника, которых Станислав назначил телохранителями Татьяны. Замыкали нашу процессию вьючные лошади, которые везли вещи моей сестры и обещанные графом заготовки для защитных амулетов.

Когда Таня увидела, что дождь кончился, она приоткрыла окно и осмотрелась.

— Не верится, что я снова дома, — проговорила она, оглядываясь по сторонам. — Здесь… всё стало другим. Кажется, даже воздух какой-то не такой.

— Тебе не кажется, — сказал я. — Это из-за предприятий фон Берга. Он построил пороховой завод, обогатительную фабрику рядом с нашей угольной шахтой, лесопилку и кое-что ещё по мелочи. На юге устроил свалку промышленных отходов. Так что воздух стал грязнее с тех пор, как ты уехала.

— Когда он успел всё это построить? — удивилась Таня.

— Если есть деньги и большое желание нажиться на чужих ресурсах, можно успеть и не такое, — пожал плечами я. — Но я даже рад, что он всё это построил. Потому что все эти предприятия станут нашими.

— Зачем нам нужен порох? Мы же магический род. На твоём месте я бы его просто сожгла!

Я улыбнулся. Слова сестры могли показаться детскими и наивными, но я услышал в них кое-что другое. Твёрдую уверенность в том, что враги будут изгнаны с наших земель. Она ни секунды не сомневалась во мне, как в главе своего рода.

— Я не отношусь к консерваторам, Таня. Даже магический род может использовать достижения науки себе на пользу.

— И ты хочешь, чтобы у нас на землях воняло? — поморщилась она.

— Я что-нибудь придумаю, чтобы сберечь твоё обоняние.

— Хорошо, — улыбнулась Татьяна и высунулась из кареты, чтобы посмотреть вперёд. — Уже почти возле поместья… — прошептала она.

Как раз, когда она это сказала, мы въехали на холм, откуда можно было разглядеть усадьбу. Я вдруг подумал, что это тот самый холм, с которого Соболев в своё время наблюдал за сражением — слева было то поле, где прошла последняя битва.

Таня побледнела, глядя на дыру в стене нашего дома и обвалившуюся часть крыши. Её губы задрожали, глаза метались туда-сюда, постепенно наполняясь слезами.

— Наша яблоневая аллея сгорела, — проговорила она.

— Высадим новую, — сказал я. — Кстати, буду рад, если ты поможешь бабе Маше с уютом в доме.

— Баба Маша жива? Она здесь? — тут же приободрилась Татьяна.

— Живее всех живых. Кстати, ты не знаешь, сколько ей лет?

— Понятия не имею. Сколько её помню, она всегда была старой. Лет восемьдесят, наверное.

— Мне почему-то кажется, что больше, — задумчиво произнёс я.

Таня пожала плечами, промокнула глаза платочком и тихо спросила:

— Володя, а где… мама с папой? И все остальные? Ну… их хотя бы похоронили как положено?

— Родители в склепе. Тело Кирилла не нашли после битвы.

— Как же так…

— Это война, Таня, — холоднее, чем хотелось бы, сказал я. — Как только у меня появится возможность, я отправлю людей под Орловку, чтобы они разыскали останки нашего брата.

Сестра кивнула и вдруг увидела трёх конников, которые ехали в нашу сторону.

— Это враги? — спросила она.

— Да. Патруль Муратовых. Пока что наши земли оккупированы, и они могут спокойно здесь разъезжать. Но скоро это изменится, обещаю тебе. Будь добра, закрой штору, я не хочу, чтобы они тебя увидели.

Татьяна поспешно закрыла окно и задёрнула шторку.

Когда мы поравнялись с патрулём, они молча кивнули мне, а я — им. Лишних вопросов задавать никто не стал, и все держали руки подальше от оружия.

Чем ближе мы подъезжали к поместью, тем громче раздавались звуки работы — стук молотков, гудение пил, голоса трудящихся. Несколько мужчин перекладывали крышу на конюшне дружины, женщины набирали воду у колодца и носили её в дом.

Похоже, что селяне не просто прибыли, но и уже взялись за дело. Это меня порадовало.

Из казармы вышел Никита, как всегда, в безукоризненной офицерской форме. На плечах красовались новые майорские погоны. Воевода направился навстречу, вопросительно глядя на карету и едущих за ней всадников.

— Добрый вечер, ваше благородие, — при посторонних он обратился ко мне официально. — Могу я спросить…

Я поднял ладонь, прерывая его, и спешился. А затем подошёл к карете и открыл дверцу.

Татьяна вышла на улицу, и лицо Добрынина вытянулось, а челюсть отвисла. Он застыл так, будто увидел призрака — хотя с его точки зрения так и было.

— Таня… То есть, госпожа… Как?.. — слова обрывками срывались с его губ.

— Никита, ты живой! — Татьяна бросилась к нему и обвила руками шею.

Никита неловко обнял её, растерянно глядя на меня через плечо девушки. Его пальцы дрожали, сминая ткань её платья, будто проверяя реальность прикосновения.

— Всё объясню чуть позже, — сказал я.

— Этого не может быть, — воевода отстранился от Тани и посмотрел на неё. — Ты же погибла в усадьбе. Мы тебя похоронили, буквально.

— Это была Маргарита, — опустив глаза, объяснила Татьяна. — Помнишь её? Моя служанка. Её убило заклинанием. А потом, должно быть, начался пожар…

— Не продолжай, я понял, — сказал Никита и вдруг широко улыбнулся. — Как же хорошо, что ты жива! Но как ты выбралась? Где была всё это время?

— У своего жениха, — скромно улыбнулась моя сестра.

— У Соболева? Но…

— Сказал же, объясню позже, — вмешался я. — Это довольно долгая история.

На порог вышла баба Маша, прикрывая глаза от солнца морщинистой ладонью. Во второй руке она держала свой неизменный расписной половник. А когда увидела Татьяну, то выронила его.

— Батюшки… — прошептала она. — Танюша?

— Баба Маша! — звонко прокричала Таня и побежала к ней.

Они принялись обниматься и плакать, заставляя всех остальных умиляться сцене