Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова Страница 23

Они оказались в большой пещере. Журчала подземная река. Соловей пожалел, что не взял с собой фонарь. Он слепо жмурился после яркого света. В углу – если у пещеры вообще могут быть углы – угадывались какие-то тряпки. А вот впереди стоял вполне себе настоящий книжный шкаф. Рядом – вырубленный в скале стол и что-то наподобие стула. Когда Тима разглядел на столе бежевый бок дискового телефона, он почти не удивился. Поднял трубку: гудки. Схватил за провод – тот уходил в стену. Соловей присвистнул.

Зейнеп вдруг бросилась к воде.

Демерджи лежал на берегу, лицом вниз. Старуха перевернула его и отшатнулась: бледная кожа водяного была покрыта язвами. Тима разглядел пузыри, наполненные жёлтой жидкостью. Сьора был сильно обожжён.

– Дышит?

– Да, – старуха приложила ухо к груди Демерджи. – Но сознания нет. Кто мог сделать такое, Соловей?

– Ну бабуль, – хмуро ответил Тима, – ну чё ты как маленькая? Ясно кто.

Глава 6

По ту сторону

1

Без пищи, по ту сторону, с проклятой иглой близнеца в спине. Балам ослабел, часто впадал в забытьё, не мог даже покуситься на побег: теперь его хозяином был Цабран.

Время, которое он провёл в рабстве у Царя, было худшим за тысячи лет. С тех пор он ненавидел кому-либо подчиняться.

В подземельях Чатыр-Дага темно и тихо, поэтому он сразу услышал звук.

Кто-то идёт, сказал ему слуга. Слышу, ответил он.

Они со слугой были в разных камерах, но могли общаться мысленно.

Кто-то ползёт, уточнил слуга.

И Балам понял, что слуга прав. По мокрому каменному полу ползла змея.

Когда она встала на хвост напротив его клетки, он уже знал, что за гостья наведалась в тюрьму. «Как ты нашла меня и как оказалась по ту сторону?» – хотел спросить Балам, но без приказа мальчика он не мог даже говорить. Ламия стояла неподвижно и любовалась. Наконец она заговорила:

– Я девять лет прожила здесь, Балам. Уже и не знаю, где мой дом: этот мир, тот мир. Вот и вернулась, так сказать, домой, когда близнецы открыли разлом возле столовой. Там, знаешь ли, голод мой сильнее. И это сводит с ума. Здесь я свободнее. Ну и потом, мне нужен был ты.

Он повернулся к ней спиной, показывая иглу.

– Знаю. Смекалистый мальчуган. Но всё хуже, чем думаешь: хозяин твой сейчас в полном подчинении у Агареса. Мальчишка прочитал заклятие покорности, думая, что спасёт этим своих родителей. Так что, как только понадобишься ты брату своему Ваалу – будешь служить ему.

Он стоял не двигаясь, поражённый этой новостью.

Агарес злее и беспощаднее всех твоих братьев, сказал слуга. Поэтому я не удивлён.

– Ребёнок, если не ошибаюсь? – спросила вдруг Ламия. – Может избавить тебя от Цабрана. Но, конечно, если вынет иголку добровольно.

Змея приведёт ребёнка, спасёт тебя, и мы будем обязаны ей по закону долга, сказал слуга.

Знаю, ответил он, но это единственный выход.

Балам посмотрел Ламии в глаза и с трудом кивнул.

2

Утром Ахвал велел Цабрану постирать свою одежду. Между набитыми фарфором и хрусталём буфетами нашлась едва заметная дверь в ванную комнату. Там стояло колченогое позолоченное корыто с куском хозяйственного мыла. В остальном же комната оказалась похожа на ванную у Цабрана дома – в отличие от зала, царской роскоши здесь не наблюдалось.

Из крана долго текла ржавая вода. Цабран смотрел на неё и думал о том, что успел прочитать ночью. Так вот, значит, кем была Сагиба. Вот откуда старик знал её.

А в Москови ему нужен Волак. Зачем он вновь понадобился? Какое сокровище ищет Ахвал на этот раз? Или лучше звать его Агаресом? Или Ваалом?

Как вообще можно пленить собственного брата? Видимо, подчинение и контроль были излюбленными методами старика. «Это именно то, что ты вынужден делать, когда не можешь получить любовь и доверие», – подумал мальчик. Его тело натирало мылом футболку. Мыло оставляло на ткани серые следы, которые слегка пенились под нагревшейся струёй воды.

Цабран вспомнил Марту. Вернее сказать, он не забывал её. Марта поселилась внутри, была на дне любой его печали.

Если он сейчас в Москови, а Марта вернулась в Москву, получается, что они опять по разные стороны, но рядом друг с другом. Возможно, если они окажутся на одной улице или в одном доме, им снова удастся открыть разлом, она увидит его и поможет. Или наоборот – Ахвал пленит и её? Интересно, скучает ли по нему Марта?

Когда он увидел сестру впервые, то понял, почему в нём всю жизнь жила тоска. В любой момент, с самого раннего детства, Цабран мог почувствовать внезапный прилив грусти, «скучание по кому-то или чему-то, не знаю, по чему». Родители частенько заставали его ревущим, спрашивали: «Почему ты плачешь?» – а он отвечал, размазывая сопли: «Не зна-аю».

– Дай сюда, – в ванную вошёл Ахвал. Он прислонил футболку Цабрана к кафельной стене, медленно, как утюгом, разгладил её ладонью сверху вниз. Футболка высохла на глазах. – Теперь прими душ, – приказал старик.

Тело Цабрана послушно залезло в ванну, перешагнув через холодный бортик, зашторило мутную занавеску. Ахвал снова был не в духе. Злость исходила от старика, словно жар от печки.

«Заклятие покорности, – думал мальчик, пока тело стояло под горячими струями. – Может быть, Сагиба мне поможет?»

3

Холм окутывало плотное облако, верхушка его была похожа на многоэтажный дом с вынесенными наружу лестницами. Старик и мальчик вышли на улицу. Город ещё спал. Из какого-то окна пахло кофе и сырниками. Тянуло сигаретами.

Внизу, под облаком, угадывался парк: зелёное море, сверху кажущееся таким плотным, будто по нему можно ходить. Футболка напиталась висевшими в воздухе каплями, запахла хозяйственным мылом, наваристым свиным бульоном и чем-то горьким. Мальчик понял, что очень голоден, раз улавливает съестные оттенки в этом в общем-то отвратительном запахе.

На пару богатов Ахвал купил горячего чаю и каши в стеклянной кафешке у входа в парк, который был ещё закрыт. Сквозь кружевную решётку виднелись кусты, подстриженные в форме голов с разными причёсками – каре, кудри, под горшок, – и высаженная цветами надпись «Головинский сад»[26] на пригорке. Худой черноволосый подросток одиноко катал на скейте по площадке перед воротами. Старик остановился, чтобы Цабран мог поесть, – от овсянки стало тяжело и тепло.

Старик не знал, где искать. Они кружили по улицам, катались на водных трамвайчиках по каналам, опустились даже к подземной железной дороге, по которой сновали синие поезда, похожие на земляных червей. Ахвал вглядывался в барельефы на