За что убивают Учителей - Наталья Сергеевна Корнева Страница 22

Продолжая сердито думать об очередном промахе приближенной, Элиар без слов снял с Учителя злополучную накидку и, преклонив колени, обернул вокруг бедер широкий кусок драгоценной ткани левантина. Легкое шелковое покрывало, затканное серебром, растительным орнаментом листьев и цветов пиона, изящно оттеняло молочно-белую кожу, но Элиар, разумеется, смотрел исключительно в пол.

По правде говоря, он хорошо знал это тело. Неделю назад Черный жрец сам связал юношу в алтарной комнате, умело причиняя боль. Это не доставляло удовольствия, но таковы правила: искупительная жертва ритуала должна страдать каждую минуту и умереть в достигших апогея муках. Умереть от мук.

Тогда Элиару было все равно – долгие крики и жалобные мольбы о пощаде не трогали сердце. Тело юной жертвы еще не принадлежало Учителю. По сути, оно принадлежало ему самому: с самого рождения Элиар бережно растил юношу, заботился и воспитывал, готовя лишь к одной цели, и по праву мог сотворить со своим детищем все, что захочет.

Теперь же стало иначе. Когда в сосуд налито драгоценное вино, сосуд и сам становится драгоценностью. Той драгоценностью, что следует ценить и беречь пуще зеницы ока.

Отныне в этом теле созревало солнце, а на великое светило, как известно, нельзя смотреть даже верховному жрецу, если тот не желает в наказание потерять зрение. Учитель всегда был словно солнце, чистое и совершенное: истинный цвет древнего первоогня таился в благословенной крови. Когда-то капли крови подобной этой, крови небожителей, пролились в море и образовали священный Лианор – остров вечной юности, где царила непрекращающаяся весна. Цветущий сад, созданный единственно, чтобы наслаждаться жизнью, где не было ни жары, ни холода – одно только ласковое тепло.

Таков был остров, где стоял храм Тысячи Солнц и где был рожден Учитель, способный в прежние времена, кажется, вести за собой на пурпуровой узде само солнце. Воля наставника всегда считалась волею не людей, но небожителей.

Рожденные в Лианоре именовались Первородными, и их оставалось совсем немного уже в те далекие дни, когда Элиар по воле рока попал на обучение в храм Закатного Солнца. Сейчас же таковых более не осталось на Материке… почти не осталось.

Закончив с переодеванием, Элиар позволил Учителю устроиться поудобнее, почтительно поддерживая за руку. Тот с видимым облегчением растянулся на низкой кушетке и расслабленно прикрыл глаза. Торжественные одеяния цвета красной вишни остались лежать рядом – он поможет Учителю облачиться в них после купания. А помощь понадобилась бы, даже если бы мессир был здоров: эти ткани красивы и баснословно дороги, но слишком тяжелы.

Элиар невольно помрачнел, глядя на титульные одежды жреца Закатного Солнца. Прошли нескончаемые столетия, а он все не может искупить вину… все продолжает наряжать Учителя в багряные одежды своего предательства, снова и снова проживая его смерть. Неужели этому не будет конца?

Если по какой-то причине душа Совершенного не удержится в новом теле, придется вновь пережить эту смерть наяву. При мысли о таком исходе Элиар ощутил ужас такой глубокий, что пальцы начали нервно подрагивать и он выпустил прохладную ладонь наставника из рук.

Если мир опять потеряет Учителя, сможет ли новое солнце подняться над горизонтом?

Воистину, это будет равносильно тому, что своими глазами увидеть гибель светила – снова.

А потому с мнительностью и подозрительностью, подобным тем, что наблюдаются порою у юных учеников, не уверенных в благосклонности наставника, следил Элиар за малейшей переменой в состоянии Красного Феникса. Страх того, что ритуал все-таки не сможет завершиться благополучно, не оставлял его ни на минуту. В эти необходимые для созревания лотосной крови сорок злосчастных дней нужно быть особенно осторожными и избегать любых потрясений, ведь жизнь Учителя – самая важная в мире жизнь.

Кроме того, увы, Элиар имел в своем сердце слишком темные тайны. Учитель не помнил, как лишился жизни и что произошло до катастрофы. Не ведает Учитель, и что случилось после. Все изменится в их общении, как только он узнает обо всем этом, но сейчас – время еще не наступило.

– Позвольте мне позаботиться об Учителе.

Красный Феникс безразлично кивнул, давая позволение. Прислуживать наставнику и обихаживать старших во время подобных процедур – в этом не было ничего необычного.

Получив разрешение, Элиар возжег благовония, и по комнате для омовений растянулся тягучий, волнующий сердце аромат золотистого шафрана. Сам Элиар не слишком-то жаловал его, но Учителю нравился теплый, чуть землистый запах дорогой пряности, а потому Черный жрец терпел, никак не выказывая своего отношения.

В былые времена наставник нередко использовал шафран в ритуалах в качестве жертвенного подношения небожителям, добавлял эту пряность в чай, а иногда приказывал устлать живыми цветами постель, чтобы избавиться от физической и душевной усталости. Для исполнения этого желания приходилось особенно постараться: великолепные нежно-лиловые крокусы нельзя собирать днем – солнце портит ароматные лепестки и делает их непригодными. Кроме того, в засахаренном виде Учитель любил есть их как лакомство, которое помимо вкусовых достоинств имело хороший успокоительный эффект.

– Я приведу в порядок ваши волосы.

Волосы наставника, блестящие, как черный обсидиан, были перетянуты нитями мелкого жемчуга. Только одна длинная прядка выбивалась из общего совершенства прически.

Элиар уставился на эту предательски выпавшую прядь, и сердце вдруг кольнуло: вновь встала перед глазами немая картина, где волосы Учителя тяжелой волной свешивались с края алтаря. Воспоминания, от которых он не в силах освободиться – тягостные, растущие из сумрачных глубин разума. Сражаться с ними слишком трудно.

Чтобы освободить волосы от стягивающих их нитей, Элиар начал перебирать их, как струны, одну за другой аккуратно вытягивая шпильки. И вот наконец гладкие темные пряди вольготно ниспадают на плечи.

Черный жрец с удовлетворением вспомнил, как несколько дней назад, приподняв бесчувственное тело, удобнее устроил Учителя под покрывалами. А потом тихо поцеловал эти самые волосы, увидев, что те проявили священное серебро.

Наполненная ванна обещала наслаждение – вода также была надушена шафраном. Три широких ступени вели к купальне размером с небольшой бассейн. Учитель был все еще очень слаб, а потому Элиар просто взял его на руки и опустил в душистую воду. Кажется, она начала растворять накопившуюся усталость: томительное напряжение отступало, ненавистная слабость понемногу выходила прочь. Красный Феникс слабо улыбнулся.

Белый пар плавал над горячей водой, с каждой минутой завладевая купальным помещением. От сильной влажности медные пряди Элиара отяжелели и начали крупно виться, но тончайшие нити волос Учителя по-прежнему оставались безукоризненно прямыми и гладкими, как шелк. Антрацитово-черными