Судьба бастарда - Евгений Владимирович Панов Страница 2

И ничто не в силах сбить меня с этого. И сплю в таком состоянии я всегда исключительно у себя дома. Тот же Серёга всегда со смехом говорит, что у меня включается внутренний автопилот, который уверенно ведёт меня ровно до паласа в моей спальне. Стоит только ноге почувствовать мягкость родного ворса, как автопилот вырубается, а вместе с ним вырубаюсь и я. Пару раз прямо на том самом паласе спал.

Как мы доехали на другой конец города и как поднялись в квартиру, я почти не запомнил. Так, пьяные туманно-мутные обрывки реальности иногда проникали в сознание. Более-менее что-то осознавать я начал уже у себя дома. Раздевшись с помощью друга, я завалился в кровать и последнее, что услышал, проваливаясь в вязкую трясину пьяного сна, это звук закрывающейся входной двери. Впрочем, сном это назвать было трудно. Какое-то пьяно-серое марево, которое начало вначале чуть заметно, а потом всё быстрее и быстрее крутиться, казалось, в самой голове.

– «Вертолёты начались», – успел подумать я, когда к горлу внезапно подступил горько-кислый комок. Я, не открывая глаза, резко, насколько это было возможным в моём состоянии, перевернулся на бок к краю кровати и вдруг почувствовал, что падаю в эту самую серую круговерть. Сердце бешено застучало в груди, и я невольно сгруппировался, ожидая очень скорого свидания с полом, но падение и не думало прекращаться. Хорошо хоть тот тягучий горький комок в горле передумал проситься наружу и затаился где-то внутри организма. И это был единственный положительный момент, потому что движение куда-то вниз всё убыстрялось и убыстрялось. Впрочем, может, мне это лишь казалось в пьяном бреду? Я сделал попытку открыть глаза и хоть и не сразу, но у меня это получилось. Лучше бы я этого не делал. Я действительно падал. Падал в самое сердце этой серой мглы, изредка освещаемой всполохами света, словно кто-то там, за этим непроглядным пологом, работал с электросваркой.

Не знаю, сколько времени продолжалось это моё падение-полёт, по моим ощущениям пару часов точно, но в какой-то момент я вдруг понял, что не чувствую биения своего сердца. Вот только что оно нещадно молотило, разгоняя по крови адреналин, а сейчас внутри было пусто и… могильно тихо. Я что, умер? Да ну, нафиг! Я же мыслю, а следовательно, существую. Хотя кое-кто утверждает, что после своей смерти человек ещё какое-то время всё слышит и всё воспринимает, но реагировать уже не может. Но я-то могу поворачивать голову в разные стороны, могу видеть и анализировать увиденное. Хотя на что тут смотреть? Разве что вон на ту приближающуюся яркую точку, которая стремительно росла в размерах. Блин! Да меня реально несёт прямо на неё! Это что, тот самый пресловутый «свет в конце тоннеля», который якобы видят люди в момент смерти?

Яркая точка тем временем превратилась в сияющее ослепительным светом кольцо, сквозь которое я пролетел. Нет, ни райские кущи, ни ряды адских котлов и сковородок с кипящим маслом не выстроились передо мной. Зато подо мной была равнина со стоящим на ней большим, я бы назвал это имением, со всеми подобающими ему постройками, шикарным и красивым, особенно при виде сверху, парком, и большим прудом с островком и стоящей на нём беседкой. Где-то чуть в стороне протекала довольно полноводная река, на берегу которой расположились добротные дома то ли небольшого городка, то ли крупной деревни. Хотя, скорее всего, всё же городок. Не думаю, что в деревне будут мощёные улочки и центральная площадь с фонтаном.

На какой-то миг я завис над всем этим великолепием и только тут осознал, что не чувствую своего тела. От слова совсем. Я был бестелесным духом. И почему-то осознание этого меня не особо взволновало. Как говорится, и так жить можно. Наверное.

Не успел я порадоваться своему новому, так сказать, облику, как меня неведомая сила потянула в сторону того самого имения. Попытался сопротивляться, но не тут-то было. То ли силёнок у меня маловато, то ли просто сопротивляться ТАКОМУ абсолютно бессмысленно, но крыша пристройки приближалась ко мне со скоростью скоростного поезда. Я хотел было закричать, но тоже не смог. Бестелесные духи, знаете ли, вообще ребята молчаливые. Ну и я теперь тоже в их числе.

Пролетев сквозь крышу, покрытую черепицей, и сквозь потолок, я влетел в небольшую комнату и замер над кроватью, на которой лежал маленький мальчик лет четырех-пяти. На его голове была повязка из бинтов. Мертвенно-бледное лицо почти сливалось с таким же белоснежным покрывалом, которым он был укрыт по грудь. Рядом с кроватью на полу на коленях стояла молодая женщина и, держа обеими руками ладошку ребёнка, что-то шептала, не замечая льющиеся из глаз слёзы. Что именно она шептала, расслышать было невозможно, но очень похоже было, что молитву. Мальчик неровно дышал, даже скорее всхлипывал. Видно было, что он из последних сил держится за жизнь, но сил этих у него уже не осталось. Вот он судорожно всхлипнул и тут же обмяк. Женщина надрывно закричала и, схватив ребёнка, что есть силы прижала к себе. А меня вдруг потащило прямиком к ним. Вначале медленно, а потом рывок, и я застонал от дикой боли, что, казалось, жгла огнём всё моё тело. Моё тело? Я открыл глаза и с удивлением увидел прямо перед собой изумлённое лицо той самой женщины. На этом сознание меня окончательно покинуло.

Глава 1

Я открыл глаза и не узнал обстановку вокруг себя. Надо мной был деревянный потолок, украшенный резьбой. И это не был потолок моей спальни в честно заработанной трёшке. Внезапно в голове словно что-то щёлкнуло, и я вспомнил всё, что произошло. Похоже, я всё же умер, но каким-то образом попал в новое тело, и теперь меня окружало что-то новое, странное, непонятное.

Я попытался сесть, но почувствовал боль, огнём полыхнувшую в груди и в голове. Вместе с болью пришло понимание, в чьём теле я теперь нахожусь. «Эрвин», – промелькнуло в голове, и я внезапно осознал, что это теперь моё имя. Это было нелепо, абсурдно, но моё новое тело было маленьким и хрупким. Чуть повернув голову, я увидел своё отражение в большом зеркале, стоящем почти напротив кровати. На меня оттуда смотрел пятилетний мальчик с густыми тёмными волосами, крупными зелёными глазами, в которых отражались одновременно растерянность и удивление.

В этот момент дверь тихо скрипнула и в комнату вошла уже виденная мной молодая женщина. Её движения были плавными, а лицо спокойным, излучающим добрый