За что убивают Учителей - Корнева Наталья Сергеевна Страница 19

Много крови пролилось в ту ночь на мостовые Ром-Белиата, много крови выбелил милосердный снег.

Все это казалось дурным сном.

Да, всякий раз Элиар просыпался с надеждой, что увиденное – всего лишь сон, который развеют лучи восходящего солнца, но нет: реальность была неколебима. День наступал – но не стирал его память об Учителе. Долгая синяя ночь подходила к концу, а реальность все не заканчивалась.

И вот наконец и эта безжалостная реальность отступила, сокрушенная силой запретных техник чародейства – ушедший за предел Красный Феникс восстал из кровавого пламени. Душа Учителя откликнулась на зов и снизошла в бренный мир! Когда он уже почти поверил в то, что Учитель никогда не вернется.

Но и минувшей ночью во сне сердце Элиара вновь было полно тревоги: он остро боялся проснуться и обнаружить, что удавшийся наконец ритуал тоже приснился ему, что долгожданный успех окажется миражом. Прошедшие дни казались не более реальными, чем сновидение… не передать весь ужас этой мысли.

Однако, все было в порядке: Учитель жив. Кажется, Элиар мог наконец торжествующе вопросить: «Смерть, где твое жало?»

– Мессир, сегодня я срезал для вас пионы, – будничным тоном объявил Элиар и поставил вазу с большими красными цветами подле ног Совершенного.

Тот молча посмотрел вниз.

– Прошу прощения. – Элиар поклонился. – Первый иерарх упросила меня позволить эту утомительную водную процедуру, но я не могу доверить ей вашу безопасность. Если мессир не против, я хотел бы помочь сам.

Знакомый аромат растекался по комнате, приятно смешиваясь с запахом цветов. Элиар мягко улыбнулся: сливовое вино делает душу человека прозрачнее и тоньше, вымывает из сердца всю горечь и грязь. Возможно, именно поэтому в прошлой жизни его так любил Учитель. Сам Элиар предпочитал напитки не столь благородные, более тяжелые и крепкие. Поздней осенью на востоке, в окрестностях бывшего Ром-Белиата вызревают оранжево-красные плоды редкого сорта горького апельсина. Из них получается чудная померанцевая настойка, горькая, как полынь, и в то же время оставляющая на языке своеобразное приторное послевкусие.

В новом воплощении тело Учителя было не таким сильным, как прежде, да и принесенному в жертву юноше никогда не давали пробовать алкоголь, сохраняя кристальную чистоту плоти. Наверное, с непривычки нежное сливовое вино подействовало быстрее и глубже, чем следовало: взгляд Учителя, обычно насмешливый и высокомерный, слегка затуманился сладостью и был самую малость расфокусирован.

Полный холодного океана, этот взгляд ошарашивал, и Элиар на мгновение застыл, впустив его в себя. В нынешние времена во всем мире, должно быть, только у глаз Учителя сохранился благословенный цвет циан. Виденный в последний раз так давно, но не забытый, невыносимо прекрасный – цвет глаз человека, которого, как он думал, уже не вернуть. Жестокого человека с океаном в глазах.

Однако Учитель был здесь.

Воистину, он ошибался: нет той весны, которая бы не пришла.

Его светлость мессир Элирий Лестер Лар сдержанно кивнул в ответ на приветствие, с явным удовольствием прихлебывая свой напиток. Кажется, вкусы и предпочтения Учителя спустя все эти годы остались прежними. А вот лицо взращенной маленькой жертвы ритуала за считаные дни сильно преобразилось, теперь отчетливо напоминая наставника в далекие дни юности: тонкие, ясные и приятные взгляду черты.

Учитель ждал его в легкой узорчатой накидке, открывающей шею и часть спины. Очень открывающей. Элиар нахмурился: надо будет отчитать Шеату за неосмотрительный выбор одежд. Учителю, который собирается всего-навсего совершить омовение, не пристало выглядеть так вызывающе броско. Одеяния следует выбирать более скромные – строгого кроя и безо всяких легкомысленных узоров.

Одним словом, Красному Фениксу Лианора требуется подобающее статусу облачение.

Сам сейчас был без доспехов и без пышных одежд, а голову венчала не торжественная шипастая диадема Великого Иерофанта – простая жреческая повязка с золотым знаком черного солнца.

Продолжая сердито думать об очередном промахе приближенной, Элиар без слов снял с Учителя злополучную накидку и, преклонив колени, обернул вокруг бедер широкий кусок драгоценной ткани левантина. Легкое шелковое покрывало, затканное серебром, растительным орнаментом листьев и цветов пиона, изящно оттеняло молочно-белую кожу, но Элиар, разумеется, смотрел исключительно в пол.

По правде говоря, он хорошо знал это тело. Неделю назад Черный жрец сам связал юношу в алтарной комнате, умело причиняя боль. Это не доставляло удовольствия, но таковы правила: искупительная жертва ритуала должна страдать каждую минуту и умереть в достигших апогея муках. Умереть от мук.

Тогда Элиару было все равно – долгие крики и жалобные мольбы о пощаде не трогали сердце. Тело юной жертвы еще не принадлежало Учителю. По сути, оно принадлежало ему самому: с самого рождения Элиар бережно растил юношу, заботился и воспитывал, готовя лишь к одной цели, и по праву мог сотворить со своим детищем все, что захочет.

Теперь же стало иначе. Когда в сосуд налито драгоценное вино, сосуд и сам становится драгоценностью. Той драгоценностью, что следует ценить и беречь пуще зеницы ока.

Отныне в этом теле созревало солнце, а на великое светило, как известно, нельзя смотреть даже верховному жрецу, если тот не желает в наказание потерять зрение. Учитель всегда был словно солнце, чистое и совершенное: истинный цвет древнего первоогня таился в благословенной крови. Когда-то капли крови подобной этой, крови небожителей, пролились в море и образовали священный Лианор – остров вечной юности, где царила непрекращающаяся весна. Цветущий сад, созданный единственно, чтобы наслаждаться жизнью, где не было ни жары, ни холода – одно только ласковое тепло.

Таков был остров, где стоял храм Тысячи Солнц и где был рожден Учитель, способный в прежние времена, кажется, вести за собой на пурпуровой узде само солнце. Воля наставника всегда считалась волею не людей, но небожителей.

Рожденные в Лианоре именовались Первородными, и их оставалось совсем немного уже в те далекие дни, когда Элиар по воле рока попал на обучение в храм Закатного Солнца. Сейчас же таковых более не осталось на Материке… почти не осталось.

Закончив с переодеванием, Элиар позволил Учителю устроиться поудобнее, почтительно поддерживая за руку. Тот с видимым облегчением растянулся на низкой кушетке и расслабленно прикрыл глаза. Торжественные одеяния цвета красной вишни остались лежать рядом – он поможет Учителю облачиться в них после купания. А помощь понадобилась бы, даже если бы мессир был здоров: эти ткани красивы и баснословно дороги, но слишком тяжелы.

Элиар невольно помрачнел, глядя на титульные одежды жреца Закатного Солнца. Прошли нескончаемые столетия, а он все не может искупить вину… все продолжает наряжать Учителя в багряные одежды своего предательства, снова и снова проживая его смерть. Неужели этому не будет конца?

Если по какой-то причине душа Совершенного не удержится в новом теле, придется вновь пережить эту смерть наяву. При мысли о таком исходе Элиар ощутил ужас такой глубокий, что пальцы начали нервно подрагивать и он выпустил прохладную ладонь наставника из рук.

Если мир опять потеряет Учителя, сможет ли новое солнце подняться над горизонтом?

Воистину, это будет равносильно тому, что своими глазами увидеть гибель светила – снова.

А потому с мнительностью и подозрительностью, подобным тем, что наблюдаются порою у юных учеников, не уверенных в благосклонности наставника, следил Элиар за малейшей переменой в состоянии Красного Феникса. Страх того, что ритуал все-таки не сможет завершиться благополучно, не оставлял его ни на минуту. В эти необходимые для созревания лотосной крови сорок злосчастных дней нужно быть особенно осторожными и избегать любых потрясений, ведь жизнь Учителя – самая важная в мире жизнь.

Кроме того, увы, Элиар имел в своем сердце слишком темные тайны. Учитель не помнил, как лишился жизни и что произошло до катастрофы. Не ведает Учитель, и что случилось после. Все изменится в их общении, как только он узнает обо всем этом, но сейчас – время еще не наступило.