Край неба - Марк Дж. Грегсон Страница 16

– Мне осталось назвать еще одного, последнего рекрута, – произносит тем временем мастер Коко. – Это юноша без семейного имени.

В толпе слышится шепот. Пошли пересуды. Никто пока не сообразил, кто бы это мог быть, зато у меня сами собой сжимаются кулаки. Мало того что вскоре предстоит охотиться за стометровыми горгантавнами, способными за ночь сровнять с землей целый город, так нет же, дядя хочет, чтобы я раз и навсегда доказал, что возвышение у меня в крови.

– Последний избранник Охоты – Громила.

Глава 07

От матери у меня не осталось ничего, кроме воспоминаний да ее трости.

Поднявшись по обледенелым ступеням Срединного сада на Холмстэде, присаживаюсь на скамейку, на которой мы частенько отдыхали, еще когда мама была здорова. Поглаживая белую трость большим пальцем, вспоминаю улыбку матери и как трепал ее светлые пряди ветер. Она всегда умела приободрить меня, даже когда из еды были одни сухари.

Правда, потом она неизменно становилась серьезной.

– Мир хочет сделать тебя тем, кем ты не являешься, – говаривала мама. – Внутри ты не только Урвин, в тебе есть что-то и от меня. Запомни, власть над людьми – это еще не сила. Унижая других, крепче не станешь. Истинные высотники помогают другим подняться, оставаясь наверху.

Делаю судорожный вдох. Я будто вижу мать рядом: на ее лице играет слабая улыбка, – и, хотя с нападения и пожара прошло всего лишь два месяца, ее образ уже подернулся пеленой, стирается из памяти, словно рассеявшийся дым погасшей свечи.

Я крепко зажмуриваю глаза. Заставляю себя вспомнить ее: не то хрупкое создание, в которое она превратилась, но могущественную леди Холмстэда. Женщину, хранившую мудрость небес.

Я снимаю с пояса отцовскую трость и сравниваю ее с материнской. Олень Хейлов и орел Урвинов – оба часть меня, однако в цехе Охоты какой прок от сострадания? Нет, белая трость не по мне, все эти годы мама берегла ее для другого человека.

Закрываю глаза. Ну почему она покинула меня?

В груди снова разверзается рана. Мне словно вырывают сердце.

Я стискиваю в руках обе трости. Сжимаю челюсти.

Будь мама здесь, сиди она рядом со мной под замерзшими ветвями дерева, напомнила бы не терять себя. Оставаться сыном, которого она растила. Но там, куда я отправляюсь, среди ужасов, что скоро наполнят мою жизнь, быть этим сыном не выйдет. Я буду все делать только ради Эллы. Мне надо возвыситься в цехе, любой ценой. Доказать, что я сильнейший. Нельзя позволить состраданию ослабить мою решимость. Нельзя, ведь все эти годы Элле нашептывал всего один голос. Ядовитый, как змеиное жало.

Просидев так еще несколько минут, цепляю отцовскую трость к поясу, материнскую прячу в сумку и поднимаюсь с этой одинокой скамьи. Холмстэд – дом моих предков. Место, где Урвины родились и процветали двести с лишним лет. Это многие поколения самых могущественных мужчин и женщин, когда-либо бороздивших небо. Но я не просто Урвин, я еще и Элис, и принесу честь материнскому имени. Верну ее дочь.

Покинув парк, иду по улице, пока не оказываюсь в срединных доках, где стоит корабль, который скоро отнесет меня на остров Венатор, в штаб Охоты. Корпус корабля из белой стали метров сто в длину, а то и больше. К причалу от него тянется огромный трап.

По тропинке к кораблю поднимаются десятки людей. Судно ведь перевозит не только отобранных, это еще и пассажирский транспорт. Некоторые обитатели Холмстэда на зиму перебираются на юг.

Уже на подходе к трапу замечаю прочих рекрутов. Себастьян из Авелей, тощий мальчишка с черными патлами, подбоченившись, осматривает корпус гигантского корабля. Он пришел первым.

Брайс из Дэймонов, опустившись на колено, с улыбкой раздает монетки детишкам-низинникам, которым случилось забрести в порт.

А потом появляется самая большая куча крачьего дерьма, которую когда-либо порождал этот остров. Хмуря брови, он поднимается на борт. В его взгляде – решительность. Он, как и я, утратил все и хочет это вернуть.

Проводить новых охотников, похоже, никто не пришел. Видимо, по этой причине мастер Коко нас и выбрала. Пропадем – никто скучать не станет.

Брайс встает, погладив по голове мальчика, и тут замечает меня. Она уже облачилась в облегающую серую форму, которую носят отобранные в цехе Охоты: такая создает меньше сопротивления воздуху. Правда, сам я пока не переоделся.

– Каковы были шансы, – рассуждает Брайс, подходя ко мне, – что парень, которого я спасла из-под падающей стены, угодит в один цех со мной?

– Небольшие.

Она смеется.

– Родных нет? Никто не провожает? – спрашиваю.

– Ты забыл, что я родилась на другом острове? И последние два года училась в Университете.

– Что изучала?

– Общественную иерархию.

– Заманчиво.

– Сарказм. – Брайс широко улыбается. – Может, это область науки и не для богатых, зато она важная.

Ревет гудок – сигнал к погрузке.

– Ладно, пора нам на борт, – говорит Брайс. – Увидимся на корабле.

Вскоре я поднимаюсь по пружинящему под ногами трапу и ступаю на палубу. За последним пассажиром лестница втягивается. Корабль со стоном оживает; внутри него такая мощь, что чувствуешь ее всем нутром. Сердце ускоряет бег. Я перехожу на корму, и мне кажется, что я вижу на причале мать: ее светлые волосы развеваются на сильном ветру.

«Не давай этому миру прогнуть тебя, – шепчет она. – Будь моим сыном. Всегда».

Но стоит мне поднять взгляд на вершину горы, туда, где стоит поместье Урвинов, и в голове раздается мрачный голос другого человека – того, кто вложил мне в руки трость и награждал меня синяками, называя это любовью. «Кто желает возвыситься, – говорит отец, – пойдет до края неба. Не позволяй ничему встать на пути твоих амбиций, сынок, и тогда сумеешь голыми руками изловить молнию».

Корабль уплывает в синие дали, а Холмстэд позади становится все меньше и меньше. Мамины заветы навсегда останутся в моем сердце, но для того, чтобы возвыситься, придется стать жестче отца. Ничто не встанет у меня на пути: ни Громила, ни прочие отборные и, уж конечно, никакой горгантавн.

Я докажу дяде, что возвышение – в моей крови, а потом он падет, избитый и окровавленный, к моим ногам.

Я еще вернусь на Холмстэд.

Глава 08

Спустя два дня стою на палубе, а вдали растет остров Венатор. Подаюсь вперед, опершись на перила, вдыхая влажный вечерний воздух. Венатор – огромный остров, покрытый джунглями, он вдвое больше Холмстэда и окружен дюжиной островков поменьше.