Демитрикая: Путь вампира - Андрей Ра Страница 16

— Ну ладно, убедила. А что стало с родителями Тамики?

— В книгах пишут, что она их убила. Скорей всего так и было.

Я решил промолчать, что историю пишут победители и писанине в книгах вообще порой веры нет.

— Понятненько, а почему у неё самой нет детей?

— Да ведь дети не связаны общей судьбой с родителями в отличие от подопечных. Этим наша императрица и воспользовалась, чтобы занять свой трон.

— То есть любой рождённый вампир будет своим личным деревцем? — предположил я.

— И да, и нет. С детьми особая история. Ребёнок не будет связан с родителями, а если у родителей были родители или хозяева, то ребёнок будет связан с ними общей судьбой. Так сказать, просто поколение пропускается.

— Так, минуточку, — я резко остановился, и Эммилия последовала моему примеру. — Без обид, но что-то твоё дерево не выдерживает критики. Мутант какой-то.

— Это почему же? — сквозь зубы процедила Эм.

— Ну смотри. Ты говоришь: у древа есть ствол — Тамика, от неё отходят ветви — это те, кого она укусила, и дети. Могли бы быть, но у неё их нема. Значит, если мы срубаем дерево, то умирают и все ветви, в том числе и эти теоретические дети. Так? — эффект от моей заумной речи несколько смазался, поскольку я заметил у себя развязанный шнурок и решил исправить это недоразумение.

— Так, — подтвердила вампирша.

— Но ты говоришь, что они не связаны… и не должны умереть. Тогда они не могут быть этими самим ветвями, исходящими из ствола-родителя, — я справился с шнурками и мы пошли дальше. — «Ветки падают и прорастают в свои личные маленькие деревца», — процитировал я недавние слова своей собеседницы и, не удержавшись, чихнул.

— Будь здоров, — проявила вежливость девушка. — Я так и не поняла, к чему ты клонишь и что не понятно?

— Да всё как-то путано выходит, — всплеснул я наигранно руками, поскольку мозг действительно сломался, силясь понять систему. — Если рисовать это дерево, то получается, что ветка падает, ветка прорастает у неё всё гуд. Но при этом она тянется к стволу и соединяется с ним всё равно, или это жадный ствол хватает беглянку? — мой голос принял дурашливую интонацию. — Мол, от бабки с дедкой ушёл, от зайца ушёл, а от меня тебе всё равно не уйти…. Муа-ха-ха…

— Нет… всё… дети просто… так… так, — задумалась Эмилия. — Вот до этого разговора я всё предельно ясно видела и понимала, а ты всё испортил.

— Ну да, это моя суперспособность, — усмехнулся я и отодвинул ветку с прохода, галантно пропуская Эммилию вперёд. — А ты можешь как-нибудь попроще, без этих чернобыльских деревьев объяснить?

— Без деревьев… Хм… — задумалась она. — Вот я укусила тебя, ты имеешь общую судьбу со мной…

— Общую судьбу? — перебил я Эм.

— Простое понятие. Умру я, умрёшь и ты, если не получишь свободу.

— Удобненько, — проворчал я.

— Да. Не перебивай, — спутница тряхнула рыжей копной волос и продолжила. — Ты укусишь ещё кого-нибудь. Укушенный будет зависимым от тебя и меня. Умру я — умрёте вы оба. Если ты даёшь свободу тому, кого укусил, тогда с твоей смертью он не умрёт, но всё ещё будет иметь общую судьбу со мной, пока я не освобожу твоего подопечного. Так понятно?

— Хм… Вроде да, — задумчиво произнёс я, глядя перед собой.

— Предположим, ты укусил девушку. У вас родился ребёнок, и он свободен от вас. Если умрёте вы, то он будет жить. А если умру я — умрут все, кого я не освободила, — собеседница замолчала, ожидая моего кивка в знак понимания. — Таким образом, дети не зависят от родителей, но зависят от создателей родителей. Кроме смерти в общую судьбу также входит ментальный контроль, про который мы говорили ранее.

— Вроде ясно, — сказал я, ещё не до конца разобравшись. — А у Тамики, значит, нет родителей…

— Нет.

— А, ну тогда ясно. Умная женщина — узурпировала трон и вырезала всех, кто мог бы помешать её величию, и новые угрозы не создаёт, — язвительно произнёс я. — Как я и говорил: удобненько.

— Не говори в таком тоне про императрицу, — отвесила мне подзатыльник Эммилия. — Рада, что ты понял.

— Ну не особо. Так, всё. На этом остановимся. Я сделаю вид, что всё понял и пожалею свой бедный мозг… Надо бы всё обдумать конкретно, — с этими словами я достал ещё одну сигарету и закурил.

Это всегда стимулировало моё серое вещество. Сейчас бы ещё выпить для полного счастья. Дело говоришь, мозг. Хоть когда-то.

— Слушай, как ты это делаешь? — с искренним нетерпением произнесла Эм, когда я выпустил очередной клуб дыма.

— Что именно делаю? — переспросил я, не уловив суть вопроса.

— По запаху я поняла, что ты куришь табак, но как-то странно. Я никогда не видела, чтобы так курили, обычно используют трубку.

— А, понятно. Это величайшее изобретение в мире, оплот цивилизации и её же уничтожение, — я поднял сигарету в воздух, чтобы продемонстрировать её воображаемой публике — всегда любил толкнуть речь о полной чуши. — Сие произведение искусства называется сигарета или дымная палочка, сига, папироса, или ещё как-нибудь — по настроению. Её конструкция состоит из тончайшей белоснежной бумаги (у меня сигареты козырные, поэтому она коричневая) и фильтра, который сделан из сложных молекулярных добавок и волокон чего-то там и угля, ну и, соответственно, в сигарете присутствует ароматнейший табак, который собирает с любовью и нежностью какой-нибудь Хосе из Мексики. Минздрав, кстати, усиленно предупреждает: капля никотина убивает лошадь, а хомяка вообще разрывает в клочья. Поэтому животным давать курить не рекомендуется.

Большего бреда на тот момент я не придумал, но прозвучало красиво и нравоучительно.