Девять необычайных жизней принцессы. Гайя - Гислен Роман Страница 10

поведаю вам… Мало что может попасть в Фолойский лес, и ничто не покидает его. Никогда! И всё же я здесь. Я – Гея. Меня послали к вам, чтобы мы нашли общий язык. И я пришла! Такая крохотная. Почти нагая. У меня совсем мало опыта, но я жажду разделить с вами все наши богатства. Мне так повезло встретить вас! За листвой можно разглядеть сияние звёзд, а жить нужно не прячась, в домах, выстроенных собственными руками. Нельзя жить взаперти, жить надо лишь свободно. За огнём и взрывами, за воем зверей, с которыми вы сражаетесь, вы должны слышать звуки прекрасного. Ни лжи, ни навязанной тишины. Мне так больно знать, что вы потеряли себя. Но как я вас понимаю!.. Один фавн сказал, что я похожа на вас. Если я стану одной из вас, мы сумеем создать новую семью! Семью из людей и волшебных созданий! Вместе мы создадим общие воспоминания на долгие годы! И одна только мысль об этом доставляет мне радость! Сёстры, братья, ваши жизни должны быть невероятными!

Размашистым жестом, слегка дрожа, я, повторив движение матери, отодвинула в сторону последние ветви, что отделяли меня от людей. Тогда сфинкс отступил на несколько шагов.

Его пение смолкло. Сомнений больше не было.

И тогда я увидела вторую в моей жизни лужу. Огромную, пылающую красным, непрозрачную и вязкую.

Я едва успела заметить, как задрожала её поверхность…

Едва успела расслышать тяжёлые шаги моей великанши…

Едва успела прочесть ужас в её единственном глазе…

Я попыталась успокоить её. И прошептала:

– Не бойся, мама…

И шагнула вперёд, навстречу надежде.

Фред Бернард

Глава 4

Гава

Гонсало дель Кастильо, год 1557 от Рождества Христова.

– Что ж, если вы так жаждете подробностей, как говорите, будут вам подробности. Я расскажу всё о встрече с Гавой…

Да, я дезертировал. Да, я бросил доспехи, аркебузу и меч. Я больше не хотел сражаться, убивать, разрушать, да, я сбежал, это правда. Несколько недель, месяцев, может, лет – я потерял всякое ощущение времени – меня несло по бесконечной реке. Я плыл, вжавшись животом в деревянную доску, которая добралась до меня благодаря пушечным ядрам. Солнце безжалостно обжигало кожу, и, как у всех здесь присутствующих, у меня обгорели губы. Когда я застонал от боли, они закровоточили. Острые зубы пираний один за одним поглощали пальцы моих ног. Я плыл, корячась в коричневых и жёлтых водах, я непрестанно грёб, грёб, грёб, так что мои руки постепенно превращались в лапы гигантской выдры. В конце концов, я и сам стал питаться как это великолепное водное животное. Но я наконец-то был свободен! На 1123-й день, если я верно подсчитал, в чём сильно сомневаюсь, мне в живот забрался электрический угорь – оставлю вам угадать подробности сего события… Угорь причинял мне огромные страдания, лишая сна и днём, и ночью, или почти и днём, и ночью… Мне было всё равно, ведь я был свободен, и угорь заставлял меня грести быстрее. Окунувшись в мир рыб, я ждал, что моя спина покроется чешуёй, словно бёдра русалки, но нет, лишь кожа моя увяла, съёжилась, зачахла и сморщилась, как кожа морского слона. Вы видели морского слона? Нет, вы же не путешествовали так много, как я… Хотите ещё подробностей? Думаете, я сумасшедший? Напротив, нужно быть в здравом уме, чтобы убежать от генералов, бросить своих солдат и отказаться подчиняться приказам нашего вице-короля Перу Андреса Уртадо де Мендосы. Он всё ещё управляет вашим стальным адом или его сменил кто-то похуже? Одержимые золотом, одержимые землями, одержимые вещами, одержимые мужчинами и женщинами, одержимые душами, одержимые желанием обладать, обладать, обладать… Дьявол вас побери, вы и есть одержимые! Безумцы, которыми управляет демон обладания! Был ли я одержим Гавой? Девушкой, что вытащила меня из воды, приняла, позаботилась, утешила? Которая вернула мне вкус жизни, чувство юмора, которого у вас от природы не водится, и достоинство, которым вы тоже не обладаете? Гава не владеет никем и почти ничем. Её народ, в отличие от вашего, свободен, и я ненавижу вас всех. Вот я и сказал это. Мне продолжать?

Судья поднялся:

– Нет нужды… Этого более чем достаточно. Вас ждёт смерть, Гонсало дель Кастильо. Смерть в качестве наказания за то, что покинули свой пост и Господа нашего. За то, что спутались с дикарями из этого проклятого и поганого леса. Смерть за то, что, как вы сами сказали, позволили себе одержимость этой женщиной, что заключена здесь в клетку, за то, что она животное, в которое превратились и вы – наполовину в выдру, наполовину в морского слона…

– Вы тоже животное, господин судья! Сеньор инквизитор! Вы все животные, равно как и я! Вы предпочитаете делать вид, что это не так, но все мы – животные! Вы, самые чудесные, изобретательные, творческие, предприимчивые и, без сомнения, также самые опасные, жестокие и разрушительные и научили меня, каким надо быть в вашей армии одержимых!

– Довольно! – прервал меня судья. – Вас ждёт смерть, приговор окончательный!

И тут… Удар!

Раздался негромкий, но тяжёлый шлепок, как если бы огромный перезрелый цитрус упал с дерева. Фрукт, впрочем, не отскочил от земли и не разбился.

Именно в этот момент Гонсало дель Кастильо вывалился из гамака.

Дрожа и потея, он начал осознавать реальность вокруг, слыша громкий и чистый смех. Хохот лился как вода в фонтане, заставляя Гонсало проснуться окончательно. В тысячный раз он оказывался в суде, в тысячный раз кошмар представлялся явью, процесс напоминал беседу с глухими, в тысячный раз Гонсало приговаривали к смерти и его голова катилась по пыли… и БАХ! Он грузно выпадал из гамака, вызывая взрывы смеха Гавы, что проводила дни и ночи в его компании на протяжении уже долгих месяцев.

– Я больше не могу выносить этот кошмар! – жаловался он Гаве, в то время как она разжигала почти погасший за ночь огонь. – Почему он всегда снится мне перед рассветом? Почему? И вообще, почему ты смеёшься?

– Меня смешит то, что ты говоришь во сне.

– Ты умеешь читать чужие грёзы?

– Нет, ты разговариваешь, когда спишь. Поначалу я совсем ничего не понимала, но ты понемногу осваиваешь мой язык, говоришь на нём, и мне занятно, как изо сна в сон меняются детали происходящего.

Гава взяла огниво изящными пальцами, округлила губы и подула, разжигая сухую листву под валежником.

– Вполне естественно,