Анастасия Парфёнова - Городская фэнтези — 2008 Страница 66

— Отнюдь нет, — Гереон умел настаивать. — Дело должно быть решено безотлагательно и чем скорее, тем лучше. Разговор не займёт много времени — не дольше получаса, я думаю. Но говорить о личном… даже о глубоко личном на лестничной площадке не следует. Было бы уместней продолжить беседу в квартире. У вас.

— Нет, — сразу и решительно отказал Гертье. Довольно и того, что приятель, сосавший его деньги как пиявка, после каждого кутежа докладывал этим блондинам о всех тратах и долгах кавалера дан Валлеродена. Честное имя девушки не может быть запятнано, никто посторонний не увидит её в его доме. Нет сомнения, что Бабель всё выложил своим хозяевам о гостье кавалера, но болтовня проходимца — опустившегося бывшего нотариуса и поверенного без диплома — это одно, а личное свидетельство двух приличных господ — совсем другое.

— Видите ли, монсьер дан Валлероден, — афронт не обескуражил терпеливого гостя, — ваша будущность под угрозой, и мы стремимся уберечь вас от опасности. Поверьте, мы руководствуемся самыми искренними побуждениями. Так может быть, мы вместе пройдём в квартиру?

— Нет, — твёрдо повторил Гертье. — Мы с вами незнакомы, и, признаюсь, я чрезвычайно удивлён тем, что вы так обо мне печётесь.

— Мы — ваши родственники, и наш интерес к вашей судьбе вполне объясним. Мы действуем по праву кровного родства, — ответил Гереон.

— Я вас не знаю. — Мысль о каком-то дальнем родстве с незваными гостями не была совершенно чужда сознанию Гертье, но их визит выходил за рамки вежливости, принятой у порядочных людей.

О родичах с подобными именами он никогда не слыхивал. Какая-то побочная ветвь, отколовшаяся и затерявшаяся в колониях или в Америке?.. В родне всегда найдутся отщепенцы, опорочившие фамилию и скрывшиеся от суда за океаном.

Невольно примерив к себе последнюю мысль об отщепенцах, Гертье с тревогой понял, что она вот-вот придётся ему впору, как платье брата-близнеца. Для чего эти, с фамильной внешностью, подводят под него мину? На что они надеются? Пригрозить разоблачением и предъявить права на наследство Валлероденов? На титул и земли?.. Немного же им достанется. Но если в субституции отцовского завещания назван какой-нибудь заморский Гереон, блондинам выгодней, чтобы Гертье попросту исчез. Сменил имя, присоединился к авантюристам, сгинул где-то в тропиках… А как деликатно подбираются: «стремимся уберечь вас», «по праву кровного родства». Нет, пока не предъявят доказательств, уступать им ни в чём нельзя.

— Вы никогда не приезжали в поместье батюшки.

— Приезжали, только вы нас не видели. Вы спали.

— Что же мешало вам приехать днём, когда все бодрствуют?

— Ряд обстоятельств, которых вы не поймёте.

— Можете их перечислить, у меня хорошее образование.

— Эти причины не входят в круг гимназических и университетских дисциплин.

— Иными словами, вы ничем не можете подтвердить своё родство со мной. Не смею вас дольше задерживать. Будьте здоровы.

— Монсьер дан Валлероден, я советую вам хорошенько подумать, прежде чем наотрез отказываться от беседы с нами. Мы можем обождать вашего решения… скажем, около часа. Но не дольше. Вы сами можете назвать срок.

— По-моему, я свободен располагать своим временем, как мне угодно, и не обязан принимать в расчёт сроки, назначаемые вами, — Гертье заговорил резче.

— Всё зависит от погоды, — туманно заметил Гереон. — Итак, мы хотим услышать, какой срок больше подходит вам.

— Я дам ответ, как только выпью кофе, — сказал Гертье, про себя решив, что, поскольку в квартире нет ни одного кофейного зерна, исполнить обещание он всё равно не сможет, но обманывать гостей не стоит — утром можно послать служанку в лавку колониальных товаров, и тогда… А вот дождутся ли господа ответа на крепнущем морозе — это их заботы, не его.

— Что ж, нас это устраивает. Мы прогуляемся по улице и вскоре возвратимся.

Когда Гертье вошёл в комнату, на лице его было выражение, которое можно наблюдать лишь у гренадеров, несущих караул при гробе государя. Но оно вмиг сменилось непритворным удивлением, едва он увидел, что Рагна — откуда что взялось?! — держит нацеленный ему в грудь увесистый револьвер. Девушка выглядела дико, словно прибежала сюда в слезах после душераздирающей семейной сцены, а вслед ей неслось: «Ты мне больше не дочь! Вон из дома, мерзавка!» Бабель после переговоров с жемчужно-серыми блондинами был бледен и подрагивал, но Рагна выглядела куда хуже — белее свежевыпавшего снега, а револьвер в её руках трясся крупной дрожью, как телега на ухабах.

— Вы! — крикнула она ломающимся от душевной боли голосом. — Не приближайтесь! Я выстрелю!

— Сьорэнн, да вы не в себе, — подойдя, Гертье с большой осторожностью вывернул оружие из стиснутых пальцев девушки, следя за тем, чтобы ствол был направлен в сторону. — Эта штука не для дамских рук. Отдайте, пожалуйста.

— Почему вы… почему вы не назвались? — обезоруженная, она держалась так же нервно и дерзко.

— Отчего же? Я сказал вам своё имя.

— Но не фамилию! Вы — Валлероден! я всё слышала!

— А что в этом такого? Действительно, я — дан Валлероден.

— Я не могу! я не желаю оставаться рядом с вами ни секунды! Подайте мне пальто. Я ухожу. Кто к вам приходил? Их было двое — Гереон и Кефас, да? Я так и думала! Вы заодно — ну как же, родичи! — В последнем слове прозвучала ненависть крайней степени. — Но я не позволю, слышите, не позволю вывести меня к ним за руку. Я выйду — сама… и кинусь в лестничный пролёт!.. живой я им не достанусь! никогда!!!

— Э, постойте-ка, — Гертье цепко удержал её за руку, когда она попыталась рвануться к двери, до затмения рассудка взвинченная своей идеей, — я вас не понимаю. Что значит — «не достанусь»? Они что-то замышляют против вас? Они вас преследуют?

Рагна ошарашенно замерла, даже не попытавшись высвободить руку или хотя бы возмутиться его непочтительным обращением, вскрикнув: «Что вы себе позволяете?!» Глаза её округлились.

— Как… Вы не… не знаете, почему…

— Рагнхильд, я знаком с вами всего пару часов, а с теми господами — меньше четверти часа. До сего дня я не встречал ни их, ни вас. Я не знаю за собою никакой вины, из-за которой вы могли бы целиться в меня. Тем более я не состою с этими Кефасом и Гереоном в сговоре. И наконец, у вас короткая память, сьорэнн: я поклялся, что оберегу вас от любой опасности — а Валлеродены словами не бросаются.

— Вы будете защищать меня?.. — в полной растерянности проговорила Рагна. — Ведь вам ничего обо мне не известно!..

— Какое это имеет значение? Слово есть слово.