Елена Немченко - Призраки прошлого [черновик, СИ] Страница 63

— О, Кароль! — Я уже почти скрылась в коридоре, ведущем в кухню, как появился Айк. — Чего это ты такой мокрый? Смотри, застудишь ненароком свою гениальную голову, кто в бумажках разбираться будет?

— Уж точно не ты! — огрызнулся командир и нервно поправил воротник-стойку.

— А-а-а… Так это тебя ВильАяна облила? Наверное, выплеснула стакан воды в лицо… Сочувствую, сочувствую…

— Слушай, отвали! — Все еще сдерживаясь, угрожающе бросил Кароль и быстро посмотрел в мою сторону. — Не до твоих шуточек! Иди и спи! А то вечно ноешь, что у тебя круги под глазами! — голос его начал приобретать услышанные мною из комнаты интонации угрожающего рыка.

— Извини, не могу! Вы мне своими воплями под окном весь сон спугнули. Лучше бы затащил ее обратно в спальню. Успокоил по нормальному. Сделал, все, что надо, она и забудет, что вообще права качать начинала. Мне, что ль, тебя учить?

Кароль вдруг весь выпрямился, прямо до боли, и посмотрел на Айка спокойными, заиденевшими глазами.

Честно, я думала, что они подерутся, такая угроза исходила от командира. У меня даже перебило дыхание. Видимо, эта тема табу для Кароля, а тут не выспавшийся Айк со своими шуточками… Мысли заметались, я начала лихорадочно соображать — кинуться их разнимать, создать пеленающее плетение, или разбудить Линека, чтобы он их растащил. Но, к моему удивлению, предпринимать ничего не пришлось. Парни только долго и пристально посмотрели друг другу в глаза, и командир расслабился.

У меня даже руки, поднятые в позиции первого этапа создания вербальных плетений, опустились от неожиданности.

Кароль, провел рукой по волосам, почувствовал, что они все еще мокрые, и с недовольной гримасой принялся промокать лицо и шею платком.

— Ничего такого, о чем ты подумал, не было, — устало сказал он и зажмурился, сдавив переносицу. Так делают люди с плохим зрением после напряженной работы.

Айк коротко хохотнул.

— Вот поэтому она и ушла такой недовольной!

Командир дернул уголком губ и отвернулся. Говори, мол, что говорится.

Я непонимающе потерла лоб, пытаясь вникнуть в ситуацию. Нет, никогда не понимала мужчин, и теперь не пойму. Тем более этих.

— О, Ция, и ты здесь! — удивился Айк, заметив, наконец, меня, и улыбнулся. — Кофе с утра?

— Не откажусь, — чуть поклонилась я, все еще чувствуя недоумение.

Хотя, стоит признаться, меня это очень заинтересовало. Пробудило охотничий азарт, можно сказать…

Я хмыкнула себе под нос. Ну, вот я и нашла еще один плюс в моем теперешнем подвешенном состоянии — могу сколько угодно приглядываться к мужчинам в естественных, так сказать, условиях. И потренироваться на них можно. Научиться если не понимать поступки противоположного пола, то хотя бы знать, в какую сторону у них крышу сносит в определенных ситуациях. Угадывать мысли. Хотя, УфеЭзедра говорила, что все люди, независимо от пола и социального статуса, действуют только из-за выгоды и стремления к собственному душевному покою. Она считает, что даже материнская любовь — это все то же проявление корысти. И, когда ее слушаешь, понимаешь, что теория Магистра ментальной магии выглядит вполне стройно. А я… Я еще не уверена, что знаю, права она или нет.

— Тэк-с, сейчас мы усе устроим… — довольно пропел Айк, бодро шагая в сторону кухни. Будто и не было никакой ссоры. Хотя… Может, действительно не было? Может, для парней подобные подначки со стороны друзей являются нормой? — Кхех! Линек, какого дьявола?!

— Морского, морского… — задумчиво ответил Мастер Мороков, отступив на пять шагов от стола и не отрывая от него, стола, пристального, недовольного взгляда. На нем была расстелен, свисая по бокам, словно скатерть, кусок грубой сероватой ткани. Кажется, это и есть холстина.

— Не выходит, — констатировал беловолосый Мастер и склонил голову на бок.

А я-то, когда между Айком и командиром возникло напряжение, думала бежать будить его. Как же, он встал раньше всех. Или вообще не ложился?

— Слушай, это мое место, мы это уже десять лет назад решили, помнишь? Ты не заходишь сюда, я не захожу к тебе. Ну? А ты что делаешь?

Линек медленным, будто сомневаясь в том, что делает, движением подобрал кисть и покрытую лаком дощечку, заменявшую ему палитру, со стола, и замер в позе богомола, нависнув над холстом.

— Я творю.

Айк громко фыркнул и всплеснул руками.

— Творит он! А мне что, по-твоему, делать?!

Линек примерился, глянул в окно, и положил аккуратный мазок. Еще раз сверился с видом из окна и неохотно, словно отрывая с мясом, так он приклеился к окну, повернулся к брюнету. Улыбнулся, не разжимая губ, как делал это всегда, и легким, как пушинка, тоном, проговорил:

— Я предпочел бы, чтобы ты отстал от меня и дал мне закончить пейзаж. Но это сугубо мое, неисполнимое желание.

Я внимательно пригляделась к склонившейся над столом фигуре и потрясла головой. Всего на мгновение мне показалось, что безмятежный вид и вечная улыбка Линека — лишь маска. Но вот что под ней?

— Сегодня был необычайно красивый восход… — ни для кого конкретно проговорил наш специалист по морокам, и снова уставился в окно, не распрямляя, впрочем, хищно согнутой спины.

Я невольно поежилась. Маска, не маска, улыбка, не улыбка, а все равно мне становится не по себе рядом с этим добродушным и самодостаточным, ни на кого не обращающим внимания Мастером. Есть в нем что-то не от мира сего, проглядывает в нем иногда нечто потустороннее… Да еще и его конституция… Выдающийся костный рельеф, длинные черты лица, тонкое телосложение, плавные движения, неровная линия волос, необычайно чистый голос, будто сверхъестественное существо какое-то. Фух, и это не смотря на то, что я менталист, и не должна верить в подобную чепуху по определению!

Айк принялся стучать посудой, что-то недовольно бормоча себе под нос, словно старый дед, а я решилась приблизиться в Линеку. Меня уже давно глодало любопытство — что же он такое рисует? А раз выпал такой момент…

За окном день уже вступил в свои права, от холодного утра остался только белесый, желтеющий с каждым мгновением свет, да небо еще не приняло оттенок пронзительной синевы, оставаясь серо-голубым. На холсте же золотым огнем и медью спела заря. Облака наливались алой кровью, отсвечивали фиолетовыми и лиловыми тенями, слепили сиянием… По небу рекой лилась сусаль, а на кромке облаков сияли мелкие, пронзительные золотинки… Будто и не на картину вовсе смотришь, в прошлом кусок обычной тряпки, а на самое настоящее солнце, чуть оранжеватое, теплое, каким оно бывает только на восходе. Одно только небо. Небо, солнце, облака и воздух, пронизанный светом.