Мир и нир (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич Страница 62

Сыновья росли, и Мюи кидала намёки – не пора ли третьего?

Всё хорошо. Почти. Кроме одного.

Наевшийся несколько раз до отвала Биб стал силён и туп. Короткая война в Кирахе и захват западных земель дали ему достаточно пищи. До безобразия теперь похож на дикого верью, одолженного Веруном для освобождения замка.

Вместо услужливого компаньона во мне засело свирепое и трудноуправляемое существо. Разница с тем монстром только одна – Биб абсолютно безопасен для меня. Но на разведку теперь не послать. Оторвавшись от плотного контроля, он норовит питаться «подножным кормом». То есть встреченными людьми. И стирать память ему не доверить: вместе с памятью вытянет и душу.

Говорит примитивно, чаще – односложно. О себе только в третьем лице: Биб может, Биб знает. Биб больше не будет…

С каждым днём крепла уверенность: при очередной выходке верну товар продавцу. То есть попрошу Веруна достать Биба из моей ладони и отпустить в рощу. Наверно, такое возможно.

Но каждый раз, собравшись в рощу, останавливаюсь. Не только из-за потери возможностей. Хотя одно только ночное зрение без батареек дорогого стоило. Скорее – воспоминания. Биб столько раз меня выручал! Порой мучительно для себя, когда сталкивались с подонками, увешанными амулетами.

Бывает, хозяева собаки, когда пёс сильно вырастет, как мой Бобик, например, больше не могут терпеть его в доме, выгоняют во двор, садят на цепь у будки… Он скулит, не понимает – за что? Если отправить Биба охранять рощу, получится та же будка, та же цепь. Та же неблагодарность!

В конце февраля, навещая Кирах, я прошёл около колодца Подгруна, откуда последний раз ходил в Россию. Уже здорово потеплело, светило солнце. Начал сходить снег. Земля готовилась к преображению, когда всё видимое пространство усеивают весенние цветы. Они похожи на российские подснежники, но другие, ярче.

Вход в подземелье на фоне праздника приближающейся весны смотрелся чужеродным чёрным пятном.

- Биб! Как ты думаешь, Подгрун мог, хотя бы случайно, снова открыть лаз в мой прежний мир?

Пауза. Минуты полторы, не меньше. Мыслитель, мать его. Наконец, ответ:

- Подгрун – нет. Биб – да.

- Что за «Биб-да»? Ты в своём уме?

- Биб-да в своём уме. Откроет проход.

- Стабильный?

- Может стабильный.

- Так открывай.

Сказав это, я не предполагал, что последует дальше. Но прямо над проталиной возник сиреневый овал. Оттуда в лицо брызнули жёлтые листья октября и мерзкий, секущий дождь.

Я шагнул из тёплого, практически весеннего Кираха в гриппозную сырость осени. Ветер моментально выдул тепло из расстёгнутого кафтана.

Бобик прыгнул вслед за мной. Зарычал, почуяв незнакомые ему запахи. Коль нет рощи Веруна, нет и запретов на проход животных.

Осмотрелся. Поначалу даже глазам не поверил.

Я – в Дымках!

(Конец второй книги)