Кэтрин Куртц - Камбер-еретик Страница 56

Начавшиеся сразу после смерти Синила перемены в самом Гвинедде продолжались. Дерини из числа слуг и придворных, которых даже при Синиле было не слишком много, получили расчет, а их места заняли люди. Рис и Эвайн, самые талантливые из личных слуг Синила, стали первыми, кого уволили под лицемерным предлогом предоставления отдыха за многие годы преданной и беспорочной службы. Милостивая форма отставки никого не обманула. Если обыкновенные дерини последовательно удалялись от двора как нежелательные, то дочь и зять деринийского святого могли вызывать только чувство ненависти.

Рис и Эвайн покинули свои покои во дворце, которые они занимали последние двенадцать лет, и временно поселились в Валорете в доме Риса, который тот купил еще в свою бытность молодым Целителем и все эти годы использовал как гостиницу для учеников-Целителей. Время от времени они навещали Шиил, чтобы проведать младших детей и встретиться с новым наставником. Там в одну из прекрасных ночей в середине мая они зачали четвертого ребенка-девочку, которая должна была появиться на свет в начале следующего года. Пока Камбер жил во дворце архиепископа при соборе, Рис и Эвайн не хотели возвращаться в Шиил насовсем, а Камбер не мог уехать до коронации, назначенной на конец мая.

На место королевского врача, оставленное Рисом, регенты назначили двоих людей. Они решили, что люди могут справляться с простудами и другими болезнями короля не хуже дерини, а деринийское волшебство вообще противоречит научной медицине. Вот в уходе за больными-массажах, притираниях и прочем-Целители большие мастера, поэтому Тависа О'Нейлла регенты не тронули.

Не то, чтобы он нравился им. Ведь, в конце концов, он Тоже был дерини. Но имея дело со вспышками раздражения принца Джавана, когда при нем упоминалось о возможной отставке Тависа, и с приступами, вызванными этими вспышками, регенты отложили этот вопрос до коронации. В этот день Джаван должен появиться во всем великолепии принца, быть достойным царственного брата.

Кроме того, Тавис был одним из самых безобидных дерини. Сколько его помнили, он никогда не выказывал ничего, кроме таланта Целителя. Если бы не эта особенность, он был бы похож на человека. И, как вынужден был признать епископ Хуберт, хотя настроения Тависа и следовало считать сомнительными, беря во внимание его деринийское происхождение, волшебство свое он применял только в благих целях. Итак, Тавис оставался, но под наблюдением.

Так же под присмотром находился и архиепископ Джеффрэй. Оставаться при дворе его вынуждали обстоятельства. Однако помощники архиепископа, люди и дерини, и даже незначительные при дворе персоны уже предупреждали его об осторожности-регенты были настроены, ни больше ни меньше, на его смертельную болезнь или несчастный случай с летальным исходом, потому что смерть могла сделать то, чего они сделать не смогли, — вычеркнуть его из состава Регентского совета.

Но, несмотря на их горячее желание, Джеффрэй процветал и продолжал информировать Камберианский совет о новых планах регентов, по крайней мере тех, что выносились на общее обсуждение, а не вынашивались четверкой правителей втайне.

Одна из тем обсуждалась угрожающе часто, хотя пока ничего серьезного это не предвещало, — регенты все больше слышали о тех самых разбойных бандах, с одной из которых Камберу и Йораму пришлось столкнуться неподалеку от Долбана. Именно об этом обстоятельстве регенты не имели ни малейшего представления, но зато знали о происшествии с братом Хуберта. К счастью, Манфред мог рассказать только о хулиганстве и непристойном поведении, но только Богу было известно, что принесет с собой лето, когда сумятица после коронации уляжется и жизнь потечет по новому руслу, зажатая берегами правил. Регенты уже начали принимать необходимые для этого меры.

Проблема не была нова для дерини, хотя неожиданным был ее масштаб. Младшие сыновья всегда оставались не у дел и обычно шли в священники или в солдаты, а иногда, если фортуна улыбалась, они получали наследство, превращаясь в прожигателей жизни. Изредка кому-нибудь удавалось выслужите титул, но такие случаи были уникальны, особенно в мирное время.

Под разными предлогами регентам удалось изменить соотношение людей и дерини среди придворных. Три месяца назад тех и других было примерно поровну, теперь из каждых четырех только один был дерини. Те из них, кто оказался не у дел, с недоумением обнаружили, что лишаются надежд на продолжение карьеры и немалой доли своих доходов в виде королевского жалования. Оставались их обязанности феодальных сеньоров: сбор церковной десятины и других налогов, сторожевая служба… Но и тут перспектива была удручающая. В конце лета регенты собирались ужесточить налогообложение, это сулило всем новые тяготы. Совет регентов уже предупредил землевладельцев, дерини и людей, о том, что решение принято.

Такое не могло понравиться дерини. Менее осторожными из недовольных были младшие сыновья, объединявшиеся в банды из-за нехватки средств, а то и просто от скуки бесчинствующие на дорогах.

Таких не в меру порывистых молодых людей, сбившихся в дюжину шаек, было около сотни. У большинства из них сохранились достаточно прочные связи со своими титулованными семьями, чтобы ожидать ничтожного наказания. А кто были те шерифы и констебли, противостоявшие сыновьям графов и баронов? Они не имели большой власти над родовитыми буянами, как ни добивались ее.

Все чаще в эти месяцы перед коронацией Элроя Джеффрэй делился своими страхами с Камберианским советом, все чаще Дэвин, Энсель и Джесс отвечали, что они делают все возможное. Но трое юношей во главе с Грегори просто не могли оказаться одновременно в десятке мест, даже разделяя свои небольшие отряды. Еще меньше можно было сделать от имени Совета без опасности выдать его существование, а об этом не должен был знать ни один человек.

Элрой Бэрэнд Брион Халдейн был коронован в день своего двенадцатилетия. В день возведения на престол нового короля долгая, унылая зима сменилась весной. У его отца был строгий и консервативный королевский двор, но регенты решили, что для юного короля Элроя это не подходит. После официальной части церемонии подготовили развлечения для короля и его братьев. Среди прочих забав были турнир и великолепная ярмарка. В ожидании их сама коронация казалась просто пыткой, но принцы ради грядущих удовольствий готовы были все стерпеть.

День для них начался рано. Элроя и его братьев подняли для утренних молитв и ванны-но не для завтрака-и разделили, чтобы Элрой в последний раз перед церемонией выслушал наставления. Пока слуги одевали его в белое и золотое для коронации, мальчику пришлось наизусть повторять свои сегодняшние речи, чем епископ Хуберт остался доволен-он в течение последнего месяца зубрежкой доводил детей до изнеможения.