Госпожа преподаватель и Белый Феникс - Марика Полански Страница 5

Едва я подошла к двери, как услышала чуть насмешливое.

— Вентруа вентра де Мортиа?

Я остановилась, обернулась и, прищурившись, ответила в тон Фицпатрику.

— Смерть уравнивает всех, господин ректор.

* * *

Едва за нами закрылась дверь, как я гневно повернулась к Марте.

— Ну ты и… — досадливо поджала губы, пытаясь сдержать рвущуюся брань. Потом фыркнула, подхватила юбки и быстро зашагала по коридору, с силой вбивая каблуки в пол, будто хотела проломить его. — С такой подругой и врагов не надо.

Гнев кипел и пузырился, как бульон в брошенном на огне котелке. Я невольно опасалась, что вот-вот и выскажу Марте всё, что думаю о ней.

Однако приличных слов, как назло, не находилось. В то время как нецензурных собралось столько, что хватило бы на целый лексический словарь.

И всё же, как бы я ни была зла на подругу, обзывать её последними словами считала делом недостойный. Не такая ситуация, чтобы опускаться до уровня базарной хабалки.

— Подожди! Постой! Эжена! — Марта чуть ли не бегом бросилась за мной, путаясь в длинных юбках. — Дай хотя бы объясниться.

В коридоре по-прежнему было тихо и пахло весенними цветами, пылью и мыльным раствором. Пару раз встретились уборщики аудиторий с вёдрами и швабрами. При виде нас они растерянно замирали на месте, кивая в знак приветствия, а потом шли дальше. Мимо вальяжно прошёл пузатый охранник. Он остановился, окинул меня хмурым взглядом из-под кустистых бровей и вопросительно посмотрел на Марту. Та лишь отмахнулась, и тонкие наманикюренные пальчики больно вонзились в руку повыше локтя.

— Эжена!

Я остановилась так резко, что Марта влетела в мою спину.

— Знаешь, что самое противное в этой ситуации? То, что я чувствую себя выставленной на посмешище. Ты бы могла меня предупредить, но почему-то предпочла промолчать!

Марта отшатнулась, будто боясь, что я ненароком нашлю на неё проклятие, как когда-то на Фицпатрика. Поджав губы, она виновато покачала головой.

— Если бы я сказала, что ректор Академии Мак-Вигель, ты бы никогда не согласилась прийти.

Логично. Но ещё логичнее было предположить мою реакцию, когда я увижу Фицпатрика в ректорском кресле. Уж явно бы не хлопала в ладоши от радости.

Вид подруги был столь несчастным, что захотелось поверить в искренность её раскаянья. Но не отпускало чувство, что меня выставили на посмешище. Мерзавец, который отравлял жизнь в студенческие годы, взлетел до высокого статуса. И я, потерявшая всё в один момент. Это было так несправедливо, так горько, что захотелось выть от обиды.

— Разумеется, я бы не пришла, — сухо отозвалась я и, окинув подругу недовольным взглядом, затрясла поднятым руками. — Ты хоть понимаешь, что Фицпатрик превратит мою жизнь в Бездну? Или думаешь, что годы изменили его сволочную натуру?

Демонстративно возведя глаза к потолку, Марта тяжело выдохнула, будто ей предстоял разговор с человеком, одарённым интеллектом табуретки. Стиснув пальцы, она глядела на меня так, как, должно быть, смотрела на студента, непонимающего прописных истин.

— Да, Фицпатрик не подарок. Не самый приятный тип для близкого общения. Да, он заносчив, а подчас и высокомерен, как прима-балерина королевского театра. Но Мак-Вигель отличный руководитель. И с ним можно поладить. Тебе же не замуж выходи́ть за него, Эжена. Просто продержись до конца семестра. А там напишешь увольнительную, если станет совсем невмоготу.

Пристально глядя на Марту, я задумчиво перебирала пальцами ручку ридикюля.

— Всего четыре месяца. А по окончании семестра найдёшь что-то другое, — вкрадчиво сказала она, заглядывая мне в глаза, будто надеясь увидеть в них то, что я чувствую. — В конце концов, у тебя появится хоть ненадолго избавиться от кредиторов.

Последняя фраза ударила прямо в больное место.

В ридикюле лежало письмо, которое накануне хозяйка дома услужливо сунула под дверь моей комнаты. Обычный конверт, без изысков и вензелей. Но от одного взгляда на адрес отправителя бросало в дрожь.

«Госпожа Эржабета де Вальдан!

Ввиду того что связь с вами утеряна, а платежи не поступают в течение месяца, руководство банка поручило мне подготовить иск в суд, на основании которого будет возбуждено дело о злоупотреблении доверием и невозвращении долга. Напоминаю, что данное преступление наказывается тремя годами в долговой тюрьме Моренталя».

И изящная, словно женская, подпись: «Старший управляющий юридического отдела В. Э. Эленфорт».

Работа позволила бы вернуться в график платежей, и избежать судебного преследования. «Если в Академии узна́ют, что ты должница, — мерзко шепнул внутренний голосок, — то вылетишь, как пробка из бутылки с шампанским».

Разумеется, вылечу. Но Марта была права. И эта правота становилась комом в горле. Время идёт. Студенческие годы остались далеко позади. Однако что-то подсказывало, что Фицпатрик не упустит шанса припомнить оскорбление многолетней давности. Уж слишком он злопамятен и изыщет, к чему придраться. Придётся создать образ добропорядочного преподавателя, а заодно постараться не дерзить начальству. Последнее представлялось с трудом. Но попробовать стоило.

— У меня чувство, будто я сую голову в пасть мантикоры, — негромко призналась я. — Но другого выхода у меня нет. Так что придётся импровизировать.

— Вот! — Марта подняла указательный палец и потрясла им, будто доказала некую теорию. — Вот, теперь я узнаю́ тебя! А то вздумала сомневаться в себе, — она фыркнула и, ухватив под локоток, потащила в сторону лестницы. — Пойдём, надо ещё насчёт апартаментов договориться. Иначе будут тянуть до Воскрешения святого Палантия.

Глава 2. Первое правило преподавателя

Первое правило преподавателя: покажи студентам,

что ты ещё более безумный и непредсказуемый, чем они.

Если меня и раздирали сомнения относительно правильности принятого решения, то, когда я переступила порог своих апартаментов, они полностью исчезли. Конечно, не роскошные покои на Золотом Поле, но — боги! — это же две просторные комнаты, кухня и ванная с уборной! И никакой домовой хозяйки, которая ходит по пятам и суёт нос в личные вещи.

Стены были обиты светлыми тканевыми обоями. Сквозь большие окна с прозрачными занавесками лился полуденный солнечный свет. В небольшой спальне стояли кровать, дамский столик и гардероб из дерева, который, судя по внешнему виду, был такого же возраста, что и я. Другая комната совмещала в себе гостиную и кабинет: несколько стеллажей с книгами, большой письменный стол, обитый зелёным сукном, чуть продавленный диванчик и кофейный столик, стоя́щий перед камином. Всё просто и без претензий на роскошь.

— Что думаешь? — негромко спросила Марта, когда мы осматривали ванную комнату.

— Уборка не повредить, — помедлив ответила я, окидывая придирчивым взглядом ванну и латунные краники, покрытые мыльным налётом. Мнение