Александр Мазин - Мой друг Тролль Страница 48

— Замечательно, — сказала мама. — А телефон у тебя там есть?

— Есть, — Катя продиктовала номер.

Они поговорили еще минут пять, пока не кончилась карточка.

Ну вот, камень с души. Катя очень любила родителей и знала, что они ее тоже любят. Но жить она будет теперь сама. И очень хорошо, что ни маме, ни папе по работе раньше октября из Пскова не уехать. Но, повесив трубку, Катя внезапно почувствовала себя одинокой.

«В гости кого-нибудь зазвать, что ли? — подумала она. — Может, Димке позвонить? Нет, не надо — мы с ним сегодня уже виделись…» Катя набрала номер Лейки, но трубку никто не взял.

«Жалко, что у Карлссона нет телефона, — подумала Катя. — Тем более он приглашал к себе, как только освещение проведет…»

Катя вспомнила про логово Карлссона, про вчерашний загул и сама не заметила, как развеселилась.

«Все-таки плохо без телефона, — опять подумала она. — А ведь он где-то рядом живет. Может, просто покричать?»

Катя отправилась в кухню, вылезла на балкон.

Снаружи уже стемнело: белые ночи остались в прошлом.

— Карлссон, ау! — звонко закричала Катя: — Приходи в гости!

Никто не отзывался. Кате стало стыдно.

«Увидел бы кто — точно решил, что я сумасшедшая», — смущенно подумала она и быстренько полезла обратно в окно.

— Ты меня звала? — раздался ворчливый голос где-то сверху. Катя подняла голову и увидела на кромке крыши темный силуэт.

— Ага, все-таки услышал!

— Ага, — Карлссон спрыгнул на балкон. — Я вообще-то спал.

— Ой, извини. Просто я подумала — такой вечер, дома сидеть неохота. Хочется чего-то такого… погулять, в гости сходить…

— В гости? Пошли, — понял намек Карлссон. — У меня теперь светло. Я нашел лампу.

— Отлично! — обрадовалась Катя. — А как мы к тебе попадем?

— Как в прошлый раз, — сказал Карлссон, подхватил взвизгнувшую Катю, одним прыжком взлетел на крышу…

На полу в прихожей у Карлссона стояла старинная бронзовая лампа. От нее резко и неприятно пахло — как будто жгли в бензине старые тряпки. В матовой стеклянной колбе пульсировал желтоватый свет, очерчивая вокруг лампы круг диаметром около метра. Дальше пространство все так же терялось во тьме.

— Это что, и есть твое освещение? — с сомнением спросила Катя, рассматривая антиквариат.

— Я ее тут в чулане нашел, — сообщил Карлссон. — В ней даже керосин остался. — Когда кончится, надо будет еще достать. Ты не знаешь, где это можно сделать?

— Понятия не имею, — проворчала Катя. — Лучше я куплю нормальный фонарик.

Карлссон поднял с пола лампу. Стало чуть светлее. Уже можно было различить черные пятна плесени на обоях.

— Ты что, действительно здесь живешь? — Катя невольно содрогнулась.

— Не здесь, — сказал Карлссон. — Пошли, покажу где.

Высоко держа лампу, он направился дальше по коридору. Катя, глядя, в основном, под ноги, пошла за ним. Коридор был чудовищно длинный и еще более чудовищно захламленный. Двери, большей частью закрытые, какие-то закутки, из которых несло гнилью и затхлостью… Жилище Карлссона было огромно и невероятно запущенно. А занимало, наверное, целый этаж. Пока они шли, у Кати возникло такое чувство, что они странствуют по каким-то подземельям. Или по канализации. Если бы Катя точно не знала, что квартира располагается на уровне ее мансарды, решила бы, что ее завели в подвал. «А я-то думала, что моя мансарда — заброшенный чердак! — размышляла она. — И дохлятиной какой-то здесь воняет…»

— Чем тут пахнет? — спросила она. — Как будто крыса сдохла.

— Не крысы, мыши, — пояснил Карлссон. — Их тут полно. Но не дохлые, дохлых я в окно выбрасываю, живые. Грызут все подряд.

— А кота ты завести не пробовал?

— Кота? — Похоже, эта мысль Карлссону в голову не приходила. — Я с котами как-то… не очень. Но идея хорошая.

Слева из темноты показалась приоткрытая дверь, из-за которой брезжил свет.

— Не туда, — остановил Катю хозяин. — Нам дальше.

— А там что?

— Не знаю. Ни разу туда не заглядывал.

Свет лампы вдруг пропал — это Карлссон свернул за угол и вошел в следующую дверь. Катя последовала за ним и оказалась в большой, не меньше сорока квадратных метров, комнате.

— Ну вот, — Карлссон остановился и обвел рукой комнату. — Я живу здесь. Вернее, там, — уточнил он, указав в дальний угол.

Если бы Катя зашла сюда сама, она могла бы поклясться, что в этой комнате никто не живет. Она была не просто заброшенной, она имела такой вид, будто в нее никто не заходил лет тридцать, если не все пятьдесят. Должно быть, когда-то здесь была гостиная. Карнизы вместе с гардинами были сорваны и стояли, прислоненные к стенам. Стекла в окнах тоже отсутствовали. Их заменяла фанера. А в одном окне даже рамы не было — проем закрывал деревянный щит.

Карлссон, поднатужившись, снял его. В комнату проник свежий воздух. И лунный свет.

Катя осматривалась, дивясь. Возле стен угадывались очертания мебели в чехлах — высокие шкафы, кресла, стол на изогнутых ножках. Осьминогом нависала люстра, завернутая в тюль. Приглядевшись, Катя поняла, что на мебели не чехлы, а густой слой многолетней пыли.

— Это и есть твой дом? — почему-то шепотом спросила Катя.

— Нет, я тут просто живу.

— Давно?

Карлссон немного подумал и сказал:

— Нет, не очень.

— Но почему тут все так… заброшено?

— Меня устраивает. Я неприхотлив.

— Да уж… — пробормотала Катя, глядя, как оборванная гардина шевелится под сквозняком, словно одеяние призрака.

— А почему в окне нет рамы? — спросила она.

— Я ее вынул, — ответил Карлссон.

— Зачем?

— Чтобы на звезды смотреть, — в голосе Карлссона появились незнакомые, мягкие нотки. — Вон, видишь — Лосиха? — Карлссон ткнул пальцем куда-то в небо. — Когда небо безоблачное, я смотрю на Лосиху, дом вспоминаю…

— Какая лосиха? — не поняла Катя.

— Созвездие. Лосиха. Еще его Серп называют! Неужели не знаешь? — в свою очередь удивился Карлссон. — Вон он, прямо над той крышей…

— Ковш, что ли? Созвездие Медведицы?

— Какая еще медведица? Мировую Ось[5] найти можешь? Проведи от нее мысленно линию на две пяди вниз и налево…

— Какую ось?

Карлссон покосился на Катю и промолчал. Катя отвернулась от окна, случайно перевела взгляд на потолок и вздрогнула — громоздкая люстра о двенадцати рожках, оказывается, была закутана вовсе не в тюль, а в многослойную паутину.

— Неужели тебе не противно жить в такой грязи? — морщась, спросила Катя.

Карлссон пожал плечами.