Владимир Лошаченко - Стажёр Страница 48

— Красиво сказал, Паша, — Пако захлопал в ладоши.

— Погодь, я не закончил. Пойми меня правильно, Мелочка, достойней тебя никого нет, вот и ребята подтвердят.

Мужики загомонили, превознося достоинства красавицы. По их словам, все предыдущие властители их несчастной страны не стоили и подошвы ее туфелек.

— Ну, Павел Игнатьевич, если случится этот казус, я вам никогда не прощу.

После гневной тирады девушка покинула высокое общество, поднявшись на второй этаж в свою комнату.

За столом воцарилась неловкая тишина.

VIII глава

Собираясь во дворец, Пашка поначалу не хотел брать с собой Мелу, но она настаивала, дескать, никогда не была на приеме у императора. Пришлось согласиться со столь веским доводом, к тому же во дворце намечался очередной бал. Красавица обрадованно зачирикала и бросилась доставать из сундуков бесчисленные наряды. Глядя, на веселую суматоху и радостно оживленные глаза девушки, подумал: «Как иногда мало нужно человеку для счастья».

Полдня длилась вакханалия в номере, мелькали горничные, что-то подгоняя и подшивая. Чернота, ретировавшись в свою комнату, даже успел поспать. К вечеру его бесцеремонно разбудили и приказали быстренько привести себя в порядок — карета ждет.

Мела как всегда выглядела ослепительно. Белое длинное платье со стоячим воротничком, расшитом жемчугом, и глубоким декольте подчеркивало изящные формы. Девушка, наконец, избавилась от блондинистых локонов и являла собой жгучую брюнетку с огромными синими глазами. Одним словом, смерть мужикам. Кроме фамильного перстня с крупным бриллиантом и сережек в маленьких ушках, других драгоценностей на красавице не наблюдалось — она и без них безумно хороша.

Пока ехали в карете, Пашка вспоминал финал эпопеи на Загадочной земле, на которой он провел около месяца. Когда Пако заявил, что Чернота отсутствовал всего один день, то стажер поначалу выпал в осадок. Потом вспомнил, Ира предупреждала, у них время течет по-другому, и в принципе он может его регулировать. Зря Пашка ей не поверил, оно вон как обернулось. Взять ту же Мелу, она ведь пыталась достучаться до его тупых мозгов, что и он может управлять временем. На эти абсурдные заявления Чернота лишь скептически кривился, а может зря? Нужно все тщательно проверить, слишком большие перспективы открываются.

Тряска по булыжной мостовой, наконец, кончилась, карета выехала на дворцовую площадь, запруженную всевозможными экипажами знати. По широкой лестнице, охраняемой гвардейцами, непрерывным потоком поднималась расфуфыренная толпа. В огромном зале народ постепенно рассосался — все ждали появления императора. На Черноту с Мелой, скромно стоящих у колонны, набежал высокий мужчина, одетый в черный с серебром камзол.

— Рад вас видеть, герцог, предлагаю выпить по случаю встречи, — и смахнул неуловимым движением с подноса пробегающего мимо слуги три бокала с золотистым вином. С трудом стажер узнал в лощеном господине бывшего начальника Канцелярии — графа Аццо дé Торе. Куда девалась запойная морда и заплывшие от пьянства глазки — перед Чернотой стояла сама добродетель. Чисто выбритое лицо и трезвый холодный взгляд. Пашка представил свою спутницу, затем, пригубив винои извинившись перед девушкой, дé Торе увлек его за колонну.

— Герцог, не знаю, почему, но вы мне нравитесь, в вас есть характер и о вашей порядочности слагают легенды. По старой памяти хочу предупредить, опасайтесь регента. Больше сказать не могу, служба такая. Не прощаюсь, желаю хорошо повеселиться на балу.

После чего дé Торе исчез, затерялся среди гостей. Пашка на предупреждение лишь хмыкнул. Вернувшись, он обнаружил Мелу в окружении кавалеров, блеющих комплименты, которые девушка слушала с довольно равнодушным видом.

— Пашенька, наконец-то, пойдем посмотрим на императора. Когда же начнется бал, я так танцевать хочу, — красавица нетерпеливо топнула ножкой.

Не без труда пробравшись в первые ряды придворных, успели к выходу властителя империи.

Неважно выглядел потомок дома дé Соверини, превратившись за месяц в потасканного и пресыщенного жизнью чванливого жлоба. Его маленькие поросячьи глазенки вдруг наткнулись на Мелу. Реджи I встрепенулся, зрачки расширились, словно у наркомана, по лицу разлилась мертвенная бледность. Засучил ногами, забил копытцами, охальник. К императору подскочил донельзя взволнованный адъютант в парадном с золотом мундире. Не сомневаясь, о чем пойдет речь, Чернота шепнул на ухо девушке:

— Потанцуй с Его величеством, а я удалюсь на полчаса. Регента ждут незабываемые впечатления.

— Пашенька, не убивай его сразу, пусть помучается.

— Какая добрая девочка, — удивился стажер.

— Ага, я такая, — и показала ему язык.

— У меня встречное предложение, герцогиня, не калечьте сексуально озабоченного императора при свидетелях.

— Слушаюсь, мой Повелитель, — и Мела присела в глубоком книксене. Глубокое декольте и так мало что скрывавшее, открыло безупречную грудь вплоть до сосков.

Едва Пашка набрал воздуха для возмущенной тирады, за его спиной послышалось деликатное покашливание.

— Ваше светлость, вас ждет регент, герцог Фоджи дé Соверини, для приватного разговора.

Чернота молча последовал за объявившимся камергером. Регент ждал его в небольшом зале правого крыльца дворца. Торжествующее выражение его морды сразу не понравилось стажеру — интуиция прямо-таки заорала: «Опасность!». Фоджи сходу решил взять быка за рога:

— Вот и кончилась ваша власть над нами, герцог дé Лоредан. Шепе, Карато, ко мне, уничтожить врага короны.

Из-за боковых портьер выскочили два субъекта. Резко возрос магический фон, на помощь магам из ниш высыпало не менее трех десятков гвардейцев с обнаженными мечами.

— Вот какова ваша благородность, дé Соверини. Думаю, основательная порка вам не помещает.

Маги, выполняя поставленную перед ними задачу, выпустили по несколько огненных шаров и разразились трескучими молниями. Магические заряды, способные испепелить толпы людей, пролетев половину расстояния, потухли, осыпаясь бессильными искрами.

Пашка на автомате перешел в боевой режим. Два взмаха клинка, и отрубленные головы магов катятся, кровеня ковер. Гвардейцев убивать не стал, выруби всех рукояткой меча и после этого, сделав длинный скользящий шаг, внезапно очутился перед регентом.

— Видимо, вы меня плохо слушали в прошлый раз, неуважаемый дé Соверини. Тогда уши вам ни к чему, — и двумя росчерками кинжала отсек Фоджи оба уха.

В зале раздался истошный визг. Выйдя в коридор, бросил давешнему камергеру: