Абсолютная Власть. Трилогия - Александр Майерс Страница 38

— Когда я был маленьким, то поймал радугу в банку, — с широкой улыбкой ответил рыжий. — Она растаяла и превратилась в карамельки.

— Всё шутишь, — усмехнулся я.

Парень только неопределённо пожал плечами и больше ничего не сказал.

Дорога постоянно шла то вниз, то вверх. Город весь состоял из холмов и сопок, застроенных различными зданиями, и с возвышения их крыши казались ступеньками гигантской лестницы.

— Ваше благородие, — раздался за спиной голос Секача. — За нами следят.

— Естественно, — ответил я не оборачиваясь. — Пусть следят. Вряд ли они решат атаковать нас в городе, но будьте наготове.

— Так точно.

Улица на очередном перекрёстке круто уходила вверх. Ночник кивнул на массивное строение, стоящее чуть дальше по этой улице. Над крышей развевался флаг Российской империи.

— Дворянское ведомство, — прошептал дружинник. — Туда нам надо будет.

— Ох, а может, не надо? Я уже устал вверх-вниз ходить, — Артём смахнул пот со лба, как будто ему самому приходилось постоянно подниматься. — И есть охота. У нас будет что-то типа завтрака?

— Будет, когда окажемся на месте, — пообещал я.

Рано или поздно мы доехали до уютного квартала, где были расположены кирпичные особняки. Прохожих здесь почти не было, по тротуарам прогуливались богато одетые молодые дамы, а у домов были припаркованы блестящие дорогие автомобили.

Артём присвистнул:

— А неплохо этот ваш Базилевский устроился!

— Он заслужил, поверь мне, — ответил Секач.

Всё, что я знал о Филиппе Базилевском — это то, что он был верен роду Градовых и при этом считался одним из самых уважаемых юристов в Приморской области. А то и во всём Приамурском генерал-губернаторстве, которое включало ещё несколько областей.

Никита рассказывал мне, что Базилевский был дворянином по крови, но при этом в детстве жил беднее, чем некоторые простолюдины. Чтобы добиться своего положения, ему пришлось выбраться с самых низов, так что Секач наверняка был прав — юрист заслужил себе дом в хорошем районе.

— Здесь, — Ночник кивнул на особняк из белого кирпича в середине улицы.

Можно было догадаться, ведь над дверью висело два герба. Один был мне незнаком, судя по всему, родовой знак самого Базилевского. Но рядом с ним располагался золотой тигр на лазурном щите — герб Градовых. Филиппу Евгеньевичу было плевать, в каком положении находился наш род, он продолжал демонстрировать всем свою приверженность. Такая принципиальность вызывала во мне уважение.

— Секач, поставь двоих в начале улицы, — велел я. — Не хочу, чтобы шпионы приближались.

— Есть, — кивнул тот.

Дом Базилевского выглядел словно картинка. Идеально белые, сверкающие в солнечном свете стены. Резные рамы на окнах будто обрамляли произведения искусства. Сад перед домом был безупречно подстрижен: травинки газона миллиметр к миллиметру, круглые кусты, аккуратные клумбы. Даже розы росли в своём порядке — алые, белые, жёлтые, словно расставленные по ранжиру солдаты. Артём фыркнул:

— Тут даже сорняки, наверное, по линейке растут.

Мы спешились, и я первым подошёл к калитке. Слева была кнопка электрического звонка. Я нажал на неё, и скоро дверь уже отворилась.

Слуга в чёрной ливрее с лицом, будто высеченным из мрамора, окинул нас взглядом, подслеповато щурясь. С крыльца он, наверное, не мог разглядеть наши перепачканные грязью гербы.

— Господин Базилевский дома? — спросил я.

— Позвольте узнать, кто спрашивает?

— Владимир Градов.

Слуга подался вперёд, щурясь ещё сильнее, и поклонился:

— Сейчас доложу, — не скрывая изумления, ответил он и исчез в полутьме прихожей. Дверь осталась приоткрытой.

Через минуту на пороге возник сам Филипп Евгеньевич. Высокий, сухопарый, в очках с тонкой оправой, он напоминал учёного, но взгляд серых глаз за стёклами был острым, как скальпель. Увидев меня, он медленно провёл рукой по аккуратной бородке, а затем бросился вперёд и обнял меня так, что затрещали рёбра.

— Владимир Александрович! — его голос дрогнул. — Вы живы!

— Живее всех живых, — усмехнулся я. — Простите за неожиданное вторжение.

— Какое вторжение, бросьте! — он махнул рукой, приглашая войти. — Мой дом — ваш дом. Дружина! Неужели наконец-то выбрались из-под купола?

— Как видите, господин, — прошептал Ночник.

Базилевский поочерёдно пожал руки всем солдатам, задержав взгляд на Артёме. Если все остальные были ему знакомы как минимум в лицо, то рыжего он видел впервые. Но ничего не сказал.

— Идёмте в дом. Как добрались до города?

— Относительно спокойно, — ответил я.

— Ничего себе, — пробормотал Артём. — Это когда я с двумя гранатами в руках стоял, спокойно было?

Филипп Евгеньевич взглянул на него поверх очков и снова посмотрел на меня:

— Вы голодны?

— Да, — ответили мы с рыжим одновременно.

— Семён! — окликнул Базилевский слугу. — Вели, чтобы лошадей почистили, и подайте еду гостям.

— В начале улицы дежурят ещё два дружинника, прикажите накормить их тоже, — попросил я.

— Конечно. Семён, ты слышал? Организуй для них что-нибудь.

Слуга молча поклонился и отправился выполнять поручение.

Дружинников проводили на кухню, а мы с Базилевским прошли в гостиную. Комната дышала порядком: книги на полках стояли по темам и цветам корешков, ни единой пылинки на мебели, скатерть на столе идеально симметрична.

Завтрак подали почти сразу. На серебряном подносе лежали оладьи, стояла миска со сметаной, икорница и сырые гребешки.

— Свежайшие, — Филипп Евгеньевич указал на морепродукты. — Только утром выловили.

— Благодарю, — кивнул я, глядя на заварочный чайник.

Что угодно бы отдал за чашку крепкого кофе! Не хочу мириться с тем, что в этом мире он исчез.

Ничего, этим вопросом я тоже займусь, но позже. Если получится возродить в этом мире кофе — мне будет благодарно всё человечество.

Слуга разлил чай и с поклоном удалился, после чего я приступил к еде.

Базилевский отломил кусочек оладья, аккуратно смазал икрой.

— Я очень рад вас видеть, — сказал он. — Но позвольте узнать, почему вы вернулись? До вас не доходили сведения о том, что случилось?

— Не доходили, — ответил я и подцепил вилкой мясистый гребешок. — Мне пришлось узнать об этом сразу по прибытии, когда меня пытались убить.

— Кто? — нахмурился юрист.

— Наёмники Зубра. Я не знаю, кто их нанял, но предполагаю, что это был граф Муратов.

— Вероятно, вы правы, — согласился Филипп Евгеньевич и отправил оладий с икрой в рот. Прожевав, он спросил: — Вы добились в Тибете, чего хотели? Судя по тому, что ваши глаза стали цвета золота…

— Нет, — ответил я. — Но добьюсь этого здесь. Решение уже есть, мне только нужны кое-какие материалы.

— Хорошо. В вопросы магии я лезть не буду. Ешьте, Владимир Александрович, приятного аппетита, — Базилевский обвёл рукой поднос.

Я с удовольствием продолжил трапезу, а когда тарелки опустели, удовлетворённо откинулся на спинку кресла.

— Благодарю, Филипп Евгеньевич.

— На здоровье, — улыбнулся он, а затем поправил очки, и улыбку будто стёрли с его