Елена Звездная - Хозяйка «Логова» Страница 37

Вот на этом моменте я поняла, что Таллик вполне мог покончить с жизнью после нескольких потрясений подряд. Поняла, осознала, что это неплохая идея, и поползла к двери в надежде спасти свою собственную голову.

Ужас из сна разговаривает с Дори, Дори ему хамит, и оба они давно знакомы, потому что ужас — это хранитель рода Дори. Чтоб их всех!

— Как полез?.. Через что? — вопрошает Инваго с нажимом. — Книга дома под семью печатями.

— Книга дома, — согласились с ним, — а свиток копий здесь.

— С чего вдруг?!

— По законам Вдовии у хранителя брака должна быть копия книги рода. Поэтому Сато Суо разместил свиток в шкафу благочестивого Ясмина и хорошенько его припылил…

Дверь открылась со второй попытки, и чувство призрачной свободы, едва распустившее крылья за моей спиной, сменилось желанием бежать куда подальше, потому что сзади неожиданно весело раздалось:

— Н-да, ваши женщины так от свекрови еще не убегали! — Как «так» — уточнять не стала, поползла быстрее. — Инваго, держи!

— Что? — не понял воин.

— Не что, а кого. Ее держи, сбежит, глупостей наделает, потом и не исправишь, — сдал мои планы рогатый гад, и мужские руки почти мгновенно оторвали меня от пола, вернули в комнату и поставили на ноги.

— Тора, давай без глупостей и необдуманных действий. — Хотелось поспорить, ведь я все обдумала и взвесила, но тариец вдруг крепко сжал мои плечи и прошептал: — Пожалуйста, не сейчас, мне хватило мамы.

— Кхм, тебе хватило? — развеселился ополовиненный демон за его спиной. — Тебя дома не было целых…

Щелчок пальцев, и я оглохла, а раздраженный Инваго обернулся к рогатому и что-то грубое ему ответил. Грубое и жесткое, потому что лицо мирно настроенного человека не может так исказиться от гнева. Я вздрогнула, продумывая, как из спальни убраться, а воин посчитал, что от холода, крепко прижал к своему боку, погладил по плечу. От его прикосновения вздрогнула повторно, а этот у-у-умник, продолжая выговаривать демону, щелкнул пальцами и поднял поднос в воздух… В воздух! А затем сорвал одеяло с кровати и закутал в него меня. Я не заметила, что угол, намоченный огуречным рассолом, ткнулся мне в нос, что «подол» скользнул по полу, а вернувшийся на кровать поднос расшвырял по простыне салат. А все потому, что не смогла оторвать взгляд от руки Дори, пальцы которой только что почернели и покрылись знакомым узором трещин с проблесками лавы.

Святая Иллирия!

И я с тихим вздохом начала оседать в спасительную тьму бессознательности. Продлилось это недолго — меня нагло тормошили и, кажется, били по щекам. В голове к тихому шуму прибавился неприятный звон, а сквозь него стали проступать голоса злого тарийца и умиротворенного демона.

— Если она не очнется, сам будешь маму встречать!

— И приведу, и встречу, и обязательно кое-что разъясню.

— Ни слова, — пригрозил воин, — ни единого звука.

— Что, даже объяснить не позволишь, почему вместо хозяйки встречаю ее я? — хмыкнул в ответ житель подземных чертогов. Инваго заскрежетал зубами, а затем вдруг спокойно попросил:

— Уберись с глаз моих. Пожалуйста.

— Как пожелаешь, — съехидничал демон и повторно сдал меня: — И, кстати, она уже возвращается, так что сильно по щекам не бей.

Тяжелые шаги, скрежет и тишина. Только дыхание слышно не мое, а Дори — громкое и тяжелое.

— Тора? — позвал Инваго и пальцами провел по моей щеке. — Тора, очнись. Мне нужно уходить, а мы еще не договорили…

— Договорили, — просипела удивленно, не открывая глаз. — Ты поставил меня перед фактом — приезжает мама, затем испачкал мой пододеяльник, простыню и поскандалил с рогатым! — В этот миг я вспомнила о черной руке тарийца, распахнула глаза и попыталась подальше от него отсесть.

Отсесть не получилось, я лежала у недодемона на руках.

— Куда? — вопросил он, пресекая все попытки к бегству.

— Подальше, — ответила я и сглотнула под тяжелым взглядом этого… деверя. Казалось бы, простые светло-голубые глаза со стальным отливом, а смотрит, словно режет.

— Торика, — мягко позвал он меня и даже улыбнулся, — не говори глупостей. И не дергайся. Лежи тихо и слушай, — попросил, едва я решилась сползти с его колен. — Все просто. Она приедет, посмотрит на тебя и уедет.

— Но…

И перебивая, меня сжали сильнее, почти до хруста.

— Ты встретишь ее.

— Дори?.. — хотела сказать, чтоб ослабил хватку, но кто даст! Тариец завелся не на шутку.

— Это не обсуждается. Ты ее встретишь!

— Конечно. А ты… — выдохнула сдавленно. Еще чуть-чуть, и повторно потеряю сознание или вырвусь и тресну бестолочь подносом. Осталось только до посудины дотянуться.

— И ничего ей обо мне не сообщишь! — Продолжил инструктаж буйный деверь и недодемон по совместительству. — Поняла?

— Я… Я…

— Что? — Он ослабил хватку, всмотрелся в глаза, совершенно не понимая, с чего вдруг мне воздуха не хватает. — Неужели так сложно?

— Да раз плюнуть! — просипела я, едва перестала задыхаться. — Сделаю вид, что ты свернул себе шею на лошади, издох в канаве или задохнулся под толстухой из дома терпимости!

— Тора…

Спорить с ним в полулежачем положении было сложно, но я старалась.

— Хорошо, даже этого не скажу. Ведь я вообще с тобой не знакома. Не видела, не слышала, цветочки на могилку не носила!

— Хорошее решение, идентичное моему.

— Ага. Ты лучше расскажи, что мне отвечать на вопросы о Таллике! Кто я ему, когда мы встретились, как… Кстати, что он матери писал? Он вообще ей писал? — Попыталась встать, Инваго не дал, но на вопрос ответил. Опустил глаза и медленно помотал головой. — Прекрасно, тогда почему этот увалень ей даже весточки не отослал? Что это за сын такой?.. Что с ним стряслось! И почему он ни с того ни с сего появился здесь, а затем исчез?

— В смысле?

— В прямом. По-твоему, я при благочестивом Ясмине праздновала пятилетие брака и клятвы повторяла за двоих? А потом сама своими силами воздвигла над храмом магический купол?

— Стоп, стоп… я понял, о чем ты. Нужна легенда.

— Да было бы неплохо, — съязвила от всей души и вспомнила важное: — К слову, о легенде! Почему воспоминания Таллика переплетаются со сказаниями, коим более тысячи лет?

— Что?

— То, что слышал. У меня есть письма и…

Асд Гаррат был прав, данная информация Дори не понравилась. И по мере моих слов с лицом тарийца происходило нечто невообразимое. Первоначальная гримаса непонимания сменилась удивлением, затем оторопью и, наконец, необузданной злостью. Черты лица заострились, глаза заледенели, вновь напоминая, что предо мной потомственный убийца. Самое время замолчать и исчезнуть, но он уже задал вопрос: