Летописец (СИ) - Буров Егор Страница 36

— Оракулы и гадалки, — снова заворчал я. — Становится как-то не по себе от мысли, что ты ничего не решаешь в собственной жизни. Все твои поступки предначертаны судьбой и ведут… Кстати, а куда они ведут?

— Не думай. Просто расслабься и делай то, что считаешь правильным. Если ты совершаешь ошибку, то боги подкинут тебе трудность, чтобы ты осознал, что встал на неверный путь. Однако если ты будешь упорствовать в стремлении противиться воле богов, то сам заведешь себя в такое место, где погибнешь.

— И много ты знаешь людей, которые оказались в такой ситуации?

— Почти все люди не понимают смысла жизни, — с печальной улыбкой ответил ведун. — Иногда мне удается вернуть заблудших на путь истинный, но таких мало. Простые люди ничего не решают в судьбах большинства, но если с пути сходит лидер, тот от кого зависят жизни многих, это плохо. Ты не простой человек. Тебя испытали боги и приняли решение возложить на твои плечи ответственную миссию. Ты справишься, если захочешь и поверишь в то, что поступаешь правильно и справедливо. Просто верь. Я ухожу на тот берег, а ты реши для себя, чего хочешь…

— Подожди, но лодка-то одна! А как же я переберусь с острова?

— Разве ты не умеешь плавать? — с саркастической улыбкой спросил одноглазый старик. — Заодно и начнешь тренировку.

— Но я думал…

— Думать вредно, просто расслабься и живи, — произнес ведун.

Он вышел за пределы круга и, покопавшись в нагромождении камней, выбрал булыжник среднего размера и понес его в сторону лодки. Интересно, а как он отнесется к тому, что днище дало течь? Предупредить его или пускай искупается? А что такого? Водные процедуры полезны для здоровья.

Глава 18

И вот я сижу совершенно голый в круге древних камней и не понимаю, что делать. Конечно, надо бы одеться, так как раньше не замечал за собой тяги к эксгибиционизму, но мне совершенно не холодно, а идти за вещами лень. Тьма укутала остров темными крыльями и принесла легкую прохладу. По меркам Земли сейчас начало апреля и любой разумный человек, оказавшийся в лесу должен надеть куртку, чтобы не околеть. Однако мне почему-то жарко. Я провожу медитацию и пытаюсь пообщаться с местными богами. Чем черт не шутит, вдруг слова ведуна о высших силах не просто бред фанатика. К сожалению, мне не удалось достучаться до небес, но я принял решение остаться тут. По крайней мере, на какой-то срок. Идти в большой мир без знания языков и обычаев равносильно самоубийству.

В этом мире слова: «чужак» и «враг» приблизительно равны по значению. Проще прибить незнакомца, чем постоянно ожидать какие-нибудь каверзы с его стороны. Мне надо наметить пути следования и разработать легенду внедрения в местные реалии. Желательно обзавестись именем и статусом какого-нибудь рыцаря или аристократа. Становиться крестьянином я точно не хочу. Не приучен я к монотонному труду. Да, по хозяйству я умею делать то, что должен настоящий мужчина. Но есть маленькая проблема — я привык использовать достижения научно-технического прогресса, а тут вместо бензопилы — топор, вместо триммера — коса, вместо экскаватора — соха и лопата. Да я от переутомления загнусь раньше, чем завершу то, что задумал. Ко всему прочему крестьяне не самая защищенная прослойка общества и любой рыцарь может обидеть простого труженика. А я, хоть и не самый воинственный человек, но оскорблений терпеть не стану и навлеку на себя неприятности.

Можно представиться странствующим лекарем, но исцеляющий амулет остался у Миды, так что придется идти к ней. В принципе мне все равно надо у нее поучиться языкам, так что сейчас строить планы бесполезно. Пускай все идет своим чередом, а как потом сложится моя дальнейшая судьба, покажет время.

На рассвете я подошел к берегу и увидел ведуна, примостившегося к перевернутой лодке. Он законопатил щели и просто сидел с закрытым глазом.

— Я рад, что ты принял верное решение, — произнес старик. — Поплыли обратно, а то Фая извелась от нетерпения. Пора освободить Баратию от обязанностей няньки.

И начались мои серые будни. Каждое утро я вставал на рассвете и делал пробежку до берега. Потом раздевался и плыл на остров. После садился в центре круга и наполнял источник энергией, чтобы слить ее в расколотый главный алтарь. Затем опять подзаряжался и возвращался вплавь на берег, чтобы подняться по отвесной стене на вершину холма. Можно конечно пройти по крутому склону, но тренировку на ловкость никто не отменял. К тому моменту Баратия успевала сходить на охоту и приготовить завтрак. Я сливал энергию из источника в тот булыжник, который ведун принес на холм и начинал разминку с мечом. Бой с тенью и различные восьмерки являлись преддверием настоящей тренировки с воительницей. Мы использовали палки, но и так иногда приходилось стонать от боли, если эта резвая валькирия доставала меня. Мы сражались почти до вечера, а на закате совершали конные прогулки, чтобы гнедой Буран не слишком наедал бока. У жеребца и кобылы Баратии завязался роман, на который вороной дестирэ взирал с олимпийским спокойствием. Ворону, бедолаге неведомы гормональные всплески, присущие полноценным жеребцам.

В перерывах между схватками Баратия обучала меня языкам ваннов, амазонок и жителей озерного края. Так же она знала кое-какие слова из речи степняков, но в основном это были ругательства, так что их я запомнил за один день. Она говорила редко и только по делу. Хотя, надо признать, что я все чаще и чаще замечал на себе внимательные взгляды нашей «замороженной рыбки». Иногда она мечтательно улыбалась, но стоило мне оказаться в поле зрения, и выражение ее лица принимало традиционную постную мину «непоколебимой скалы». А мне постоянно снился сон, в котором эта самая красавица стояла обнаженной в воде и отжимала длинные волосы.

Перед отъездом ведун рассказал, что его внучка сторонница верований амазонок и остается с дедом только по долгу младшего родича. Как только старик отравится на встречу с богами, она покинет ваннов и уйдет на восток к сестрам по духу. На мои завуалированные намеки на предполагаемые отношения с красавицей, ведун усмехнулся и предложил рискнуть, но боги не жалую евнухов. То, что она может оттяпать мужское хозяйство, я нисколько не сомневался и проверять на себе остроту ее кинжала почему-то не хотел. К тому же молодая женщина и мне годилась в дочери, так что я довольствовался деловыми отношениями. Однако организм мага требовал удовлетворить желание, и мне приходилось налегать на силовые тренировки. Выжатый как лимон я просто не мог помыслить ни о чем ином, кроме как о сладком сне. А на рассвете меня ждал очередной заплыв на остров, накачка источника и тренировки до заката.

Как-то днем, когда весна близилась к завершению, я увидел вереницу бредущих людей. Коней в обозе не наблюдалось, а в повозки запрягли волов. Судя по скорости передвижения, подводы оказались перегруженными. Осталось выяснить, что же они везут и почему направляются на холм? Вскоре вопросы отпали сами собой, когда в толпе я заметил одноглазого ведуна. Баратия скривила губы, показывая явное недовольство появлением горячо любимого дедушки, и отложила тренировочные мечи. Интересно, чем вызвано ее раздражение? Может он слишком часто читал ей нотации? Хотя, какая разница. Сейчас этот рупор местных богов устроит мне разнос, утверждая, что я не добился успехов в заполнении булыжника энергией. Перед отъездом ведун особо подчеркнул, что осколок главного алтаря должен выполнять функцию защитного амулета в будущей башне, которую мы построим на холме. Тогда я озвучил вопрос, а когда строить, если свободное время я должен уделять тренировкам? Старик отмахнулся, мол, это не твои заботы. И действительно, сейчас, если я правильно понял, сюда направляются местные зодчие. Свободные ванны привели с собой десяток рабов и рассказали свежие новости. Оказывается, когда конунг направил дракар на юг в земли рода йард, он попал на похороны настоящего Хор-йарда. Пообщавшись с соплеменниками покойного, стало ясно, что знаменитый герой никак не мог похитить Фаю, так как в тот момент был мертвым. Подозрение пало на его давнего приятеля — Хурга-изгнанника, которого выгнали из племени в прошлом году и он ушел на юг. Кто-то из рыбаков видел похожего человека. Конунг сопроводил усопшего в Зал героев и, теряясь в догадках, куда могли увезти его жену, вернулся в город. Аль-йорд собирался посылать за ведуном, но тот и сам вернулся, привезя супругу конунга. Радости правителя не было предела, и поэтому он посмотрел сквозь пальцы на то, что одноглазый старик решил строить башню у древних камней.