Целители. Тени прошлого. Академия магии Дормера 1. - Наталья Машкова Страница 32

Случалось это, конечно, не сразу. Сначала юные члены воровских гильдий хорошо так мотали нервы ей, Розе и всем, кто служил в приюте. Разве могли они, выгрызавшие жизнь, часто из горла других, поверить в такую безоговорочную и "беззубую" доброту?

Сначала они видели их обманщиками и мстили им, как мстили всем лжецам. Жестоко и беспощадно. Потом, когда понимали, что нет, это не притворство, начинали считать глубоко и бесповоротно чокнутыми. Опасались даже. Просто потому, что хорошо знали на собственной шкуре, как непредсказуемы и опасны безумцы.

Потом, когда до них, наконец, доходила простая и прозрачная истина, они бесконечно пугались. Разве можно выжить на свете кому-то настолько беззубому и дурному? Доброму и глупому?.. Казалось бы, какое дело им до выживания горстки оторванных от жизни идеалистов?..

В том-то и дело, что им не было всё равно. Озверелые, ожесточённые до крайности дети и подростки впервые встречали тех, кто любил их. По-настоящему и без условий. Не толкал на преступления, не использовал, не тащил в кровать. Просто любил. И они тоже...

Они тоже начинали любить и испытывали не только бесконечное счастье, но и такой же лютый страх. Как могут выжить в страшном мире настолько беззубые люди?.. В этой фазе выздоровления дети начинали "пасти" и контролировать каждый шаг своих новоприобретённых родственников. Бурчать по поводу и без. Таскаться следом, навешивать следилки...

Много чего ещё могли делать магически одарённые дети. Это их опекуны тоже сносили стойко. До тех самых пор, пока до юных душ не доходило, что любовь не так бессильна, как они думали. Она, конечно, не имела кархоньих зубов, безжалостных и острых, как бритвы. Скорее, напоминала приливную волну, которая приходит, казалось бы, незаметно и легко, но противостать ей невозможно.

Маленькие маги видели, что их "духовных родителей" любят и берегут многие. Бывшие воспитанники. Несчастные матери, которые из страха разрушить репутацию, оставляли здесь своих детей. Отцы, которые по разным причинам не могли этих детей признать. Многие другие...

Тут никого не осуждали и не судили. Помогали, отпускали, принимали назад, когда кто-то одумывался и забирал своё дитя. Те работники, которые пытались насадить в приюте дормерские порядки, вылетали отсюда в мгновение ока.

- Наше дело не осуждать,- строго сдвинув брови, говорила таким "матушка" Роза.- Много кто способен на это. А вот проявить любовь и принятие попробуй ещё!

Не оправдавший доверия шёл пробовать себя ещё где-то, а в приюте снова воцарялся мир. Своеобразный, правда. С шалостями, потерей контроля над магией у юных магов, с взрывами и экспериментами, с необыкновенными шалостями.

Лика неосмотрительно рассказала о приключениях "их" детей Мэйлин и Эль. Те привели, на следующий день, своих друзей из замка. И с восхищением слушали, на что оказались способны дормерские сироты.

Случилось это всё тем же прошлым летом. И привело к нескольким последствиям. Лику приняла и полюбила вся замковая детвора. Сразу и безоговорочно. За ней ходили хвостом и заставляли участвовать в разного рода "развлечениях".

Пыхтя потом на полосе препятствий, когда юные эльфы пытались "просунуть" её в какой-нибудь особенно узкий лаз или подпихнуть, чтобы она взобралась на деревянную или каменную стену, Лика смеялась над собой. Дети тоже смеялись и "тренировали" свою неуклюжую подружку. Старый Хельм одобрительно кивал на это безобразие. Нет лучшего занятия для молодых, чем хорошая тренировка!

Лика после тех игр и тренировок передвигалась чуть ли не ползком. Держать спину ровно, как подобает даме, было почти невыносимо. Хотелось скрючиться и постонать от души. Казалось, что так будет легче.

Многие эльфы видели её мучения и посмеивались втихую. Ланель насмешливо поднимал брови и подчёркнуто заботливо справлялся у неё о здоровье. Было это до той памятной ночи, когда он вытащил её из реки. Они ещё разговаривали тогда. Поэтому она колко отвечала, что всё великолепно.

А иногда тихонько, доверительно шептала эльфу в ответ на его шутки:

- Я кажусь себе натуральной старухой рядом с детьми. Столько энергии! И зачем они прицепились ко мне? Они такие необыкновенные! Что им делать рядом с такой блеклой молью, как я?

Ланель обычно смеялся и уходил. А однажды ответил, с сожалением глядя на неё:

- Это удивительно, то, как вы не знаете и не цените себя! Вы такая же, как они, эти дети: наивно верите в добро. А ещё принимаете и возвышаете каждого. Поэтому они тянутся к вам. Вы никого не способны обидеть и при этом обладаете стойкостью алмаза. Сью не просто так вцепилась в вас. Она умеет видеть сокровища...

Лика тогда, помнится, рассмеялась советнику княгини в лицо. Тоже мне сокровище! Прыщи, конечно, прошли, и волосы отросли, но до сокровища ей как до лун ползком. Ланель усмехнулся, изящно поцеловал ей руку и уронил:

- Когда-нибудь вы поймёте...

Поцелуй тот потом беспокоил целый день. Лика неловко почёсывалась. Пришлось пойти переодеться и прятать расчёсанное место под удлинённым рукавом.

Это потом она поняла, почему так случилось. После того поцелуя, когда едва не "перегорела". Она ужаснулась тогда. Какой же резерв у Ланеля, если с ней, довольно сильным магом происходит такое? Вторым номером шла мысль о том, какие же вообще были силы и резервы у первородных эльфов? И драконов? И как вообще их, таких, можно было победить...

Третья мысль была практической и очень неприличной. Но вполне себе допустимой для лекаря... Как они вообще живут "личной" жизнью, выродки, подобные Ланелю? Вспомнила, какие страшилки рассказывали о Чёрном Палаче и Прекрасном Короле. И от души посочувствовала королю, советнику княгини и всем, кто страдает от таких же проблем.

Адельмару Астарскому можно было не сочувствовать. Он как раз был бесконечно, безоблачно счастлив со своей парой. Они так открыто проявляли свои чувства и сияли любовью, что это утешало и побуждало верить в чудеса

Хоть для кого-то...

Это и было, по сути тем, что не позволило Лике возненавидеть Гарнар и эльфов после мерзкой выходки начальника Тайной Канцелярии княжества.

***

Ничто на свете не вечно. Так и безмятежный покой приюта "матушки Розы", как называли его за глаза все подряд, нарушился однажды.

Случилось это обыденно и неприятно...

Поздним вечером, когда последних кто бодствовал, старших ребят, как раз загоняли в постели, какой-то крестьянин принялся лупить в ворота приюта и дико орать.

Все обитатели дома, кроме