Принцесса пепла - Лора Себастьян Страница 3

бя с такой легкостью, будто это пушинки, но живые камни на мече принца скорее всего лишь делают кли-нок на пару фунтов тяжелее при ударе. Хотя какое это имеет значение. Спустя пять лет тренировок под ру-ководством Тейна этот меч и так пролил немало кро-ви. При дворе вечно с восторгом обсуждают непобе-димость принца в бою, говорят, он великолепный во-ин — даже по кейловаксианским стандартам. Кайзер любит говорить о принце как об уменьшенной копии самого себя, но все достижения принца Сёрена слу-жат лишь одной цели: они подчеркивают отсутствие недостатков у самого кайзера. Захватив трон, кайзер сделался ленивым и самодовольным, теперь его гора-здо больше занимают пиры и выпивка, нежели учас-тие в сражениях.

Интересно, зачем принц вернулся спустя столь-ко лет? Видимо, его обучение у Тейна окончено. По закону он теперь совершеннолетний и скорее всего скоро сам встанет во главе армий.

Принц слегка кланяется, потом сцепляет руки за спиной. У него такое безмятежное выражение лица, что его можно принять за мраморную статую.

— Рад снова видеть вас обеих. Надеюсь, вы в до-бром здравии.

По правде говоря, это даже не вопрос, но Кресс, краснея, всё равно отвечает «да», нервно заправляет за ухо светлый локон и расправляет складки юбки; она едва осмеливается взглянуть принцу в глаза. Под-руга влюблена в него до безумия с самого детства, как и все остальные девочки нашего возраста, выросшие с мечтой стать принцессой. Надо сказать, для Кресс это не такая уж несбыточная мечта. Астрея лишь од-на из территорий, захваченных ее отцом по приказу кайзера. Говорят, ни один полководец в мире не за-воевал столько королевств, сколько Тейн, так что он

вполне может рассчитывать на такую награду — сде-лать свою дочь принцессой. Несколько месяцев назад Кресс достигла совершеннолетия, и в последнее вре-мя при дворе только и разговоров, что об их с наслед-ником возможной свадьбе.

Возможно, это еще одна причина его возвращения.

Если подобные разговоры и достигли ушей Сёре-на, он никак этого не показывает. Взгляд принца скользит по стоящей рядом со мной Кресс так, слов-но она просто пятно света. Наследник хмурит бро-ви — совсем как его отец при виде меня, — но по крайней мере не ухмыляется и не щурится при этом, как это делает кайзер.

— Счастлив это слышать, — говорит принц, но взгляд его льдисто-голубых глаз устремлен на меня. — Мой отец требует вашего присутствия, леди Тора.

Тугой клубок страха стискивает мою грудную клет-ку, точно голодная кобра, он всё затягивается и затя-гивается, так что я не могу дышать. Всё мое сущест-во горит одним желанием — бежать, и мне стоит ог-ромных усилий остаться стоять на месте.

Я ничего не сделала, ведь я была так осторожна. С другой стороны, гнев кайзера может возникнуть просто так, на пустом месте. Как только появляется хоть малейший намек на мятеж, или если астрейские пираты пускают ко дну кейловаксианский корабль, мне приходится за это платить. В последний раз кайзер выз-вал меня всего неделю назад, и приказал высечь кнутом, потому что в одном из рудников вспыхнул бунт.

— Что же. — Мой голос дрожит, несмотря на от-чаянные усилия говорить уверенно. — Не стоит за-ставлять кайзера ждать.

Какое-то мгновение мне кажется, что принц Сёрен хочет что-то сказать, но потом его губы сжимаются в тонкую линию, и он протягивает мне руку.

ПРЕДАТЕЛЬ

В центре круглого, накрытого куполом тронного зала стоит на возвышении обсидиановый трон — вырезанный из цельного черного камня, массивный, громоздкий престол в форме языков пламени, так что кажется, будто сидящий на нем человек объят черным огнем. На фоне великолепного золотого зала трон кажется простым и даже уродливым, но тем не менее вид у него внушительный, а это главное.

Кейловаксианцы верят, будто трон этот был поро-жден вулканами Старой Кейловаксии, после чего их боги перенесли трон в Астрею, дабы кейловаксиан-цы не сомневались, что в один прекрасный день при-дут и спасут эту страну от власти слабых и несговор-чивых королев.

Я помню совершенно другую историю: одна-жды астрейский бог огня Оузза так сильно полю-бил смертную женщину, что подарил ей целую стра-ну и наследника, в жилах которого текла кровь бога.

Сейчас я слышу в своем сознании знакомый голос, напевно повторяющий эту легенду, но он словно да-лекая звезда: если смотреть прямо на нее, она быст-ро исчезнет с черного небосвода. Лучше вообще об этом забыть.

Гораздо безопаснее жить настоящим, быть девуш-кой без прошлого, по которому можно тосковать, и без будущего, которое у нее отобрали.

Толпа пышно одетых придворных легко рассту-пается перед принцем Сёреном и передо мной, так что мы проходим прямо к сидящему на троне кай-зеру. Как и Кресс, все придворные носят на одежде и в прическах живые камни — камней так много, что их свет почти ослепляет.

Я быстро оглядываюсь вокруг и среди моря блед-ных лиц кейловаксианцев замечаю Айона — он под-нимается со своего места рядом с троном. Помимо меня он единственный астреец в этом зале, не за-кованный в цепи, но от этого смотреть на него еще неприятнее. После Вторжения он сам упал кайзеру в ноги, умоляя сохранить ему жизнь, и предложил свои услуги Защитника воды. Теперь кайзер исполь-зует Айона в качестве шпиона и целителя королев-ской семьи. Меня он тоже лечит.

В конце концов, что веселого в том, чтобы изби-вать меня до потери сознания, если я ничего не чув-ствую? Когда-то Айон поклялся служить нашим бо-гам и моей матери, а сейчас исцеляет мои раны, что-бы люди кайзера могли ломать меня снова, и снова, и снова.

Для меня его присутствие — невысказанная угро-за. Защитника-предателя редко допускают ко двору, и чаще всего он является, когда меня наказывают.

Если бы кайзер хотел, чтобы меня сегодня избили, он устроил бы публичное зрелище. Впрочем, ничто не мешает ему наказать меня и здесь — возможно, именно поэтому сюда вызвали Айона.

Кайзер бросает пронзительный взгляд на Сёрена, и принц тотчас отдергивает от меня руку и сливает-ся с толпой, а я остаюсь одна, под тяжелым взглядом

его отца. Мне ужасно хочется уцепиться за принца, за кого угодно, чтобы не стоять тут одной.

Но я всегда одна. Мне бы давно следовало к это-му привыкнуть, хотя, наверное, человек попросту не способен свыкнуться с таким положением.

Сидящий на троне кайзер подается вперед, его гла-за поблескивают в солнечном свете, льющемся через затянутую