Рассвет - Лапина Страница 3

По правую руку от него растянулся город: порушенный, оживавший после ударов город. Из-под нависших скал блестели золотые лампы, в гуще каменных стен выпирали дробящие гигантский лабиринт тоннели. И ни души. Лишь транспорт носился под блеском световых точек да незримые фигуры шевелились в своих домах.

Платформы же, окаймляющие каждый уровень грандиозных строений пустовали. Никого, кроме покосившейся фигуры, что стояла в свете гигантских генераторов.

— Помнишь, как мы познакомились? — проронила Звеифель, едва муж подошёл к ней.

— Конечно. Ты стояла, как сейчас, смотря на вспышки молний в генераторах. Не видела ничего вокруг: ни города, ни скал, ни создающей их огромной машины.

— И ты сказал, что вид их поражает. Изумляет и вгоняет в тоску. Мы смотрели на эти вспышки, стоя посреди моста Алькиза Девятого, незадолго до отключения верхового света. Мост тот сегодня рухнул, ты знаешь?

— Нет. Не слышал.

— Я испугалась. Вспомнила, о чём мы говорили, чего хотели. Подумала, что всё рухнет так же быстро и случайно, как и этот мост, да поглоти его Пустота!

— Звеифель, — он впился пальцами в её плечи, принуждая оторваться от чарующих вспышек. — Ты всегда хотела увидеть их, настоящие. Раскаты грома в небе, потоки воздуха, созданные природой, а не техникой. Почувствовать тепло звёзд и холод ночи, увидеть, как утром вдали медленно поднимается свет.

— Верно, — она вырвалась из колкой хватки. — Да, мы оба хотели. Мечтали увидеть настоящий мир. Я всё ещё хочу, желаю почувствовать тепло звезды но, теперь, боюсь. Часть моей жизни оборвалась. Нашей жизни, нашего прошлого. Мне страшно, Рершер. Не могу рисковать тобой, не могу. Но и здесь быть мы не сможем.

Взгляд Звеифель оставался пустым, хоть голос дрожал от ужаса. Она вновь уставилась на всплески молний под скалистыми небесами.

— Мы выйдем отсюда. Раз там был враг, значит наверху — не смертельная пустошь, — Рершер подошёл ближе, положив ладони на прозрачную грань между платформой и городом. — Ты обязательно увидишь восходы и закаты, увидишь живой мир, а не подземный. Я обещал тебе. Я никогда тебя не обману.

Её ответ пропал в шуме грянувшего разряда. Искры разлетелись над сотней зданий и угасли в воздухе за миг.

Пошатнувшись от белой вспышки, Рершер отошёл к закруглённому дому, ползущему от вершины мира к самому дну. Опёршись о стену, мужчина посмотрел на единственную фигуру, ослеплённую резким светом. Теперь, их жизням грозила не мнимая опасность. Жизни их легли на край острия, на другом конце которого оказался неизвестный солдат.

* * *

Стоило убить его, пока был шанс. В первый же день, при первой же возможности мне следовало не притворяться героем, а исполнить долг жителя Ниривин.

Всегда живший лишь мечтами да желаниями Рершер, как и наивная жена его, смирились с этим чужаком. Приняли его. По крайней мере, мне казалось так, кажется до сих пор. И жизнь его ценю я столь же, сколь и любую прочую — мой долг, спасать всякого кто жаждет того.

И в тот день, заполнив голову свою мыслями о враге, о раненном солдате в доме моего друга, я упустил слишком многое. Столько смертей прошло мимо меня. Непростительно! Не думаю, что хотел спасать его, знать не желал. И всё же, спустя столько лет, раны на жёлтой коже под неведомой мне прежде бронёй всплывают в памяти ярче, чем вчерашний день. И символ Сашфириш, сжатый однажды в моей руке — мои пальцы ещё помнят закруглённую форму его.

Поражаюсь теперь тому, что и после пробуждения его мне не хватило решимости отбросить гордыню. Все слова того солдата, его дерзкие мысли и оскорбления всего мира нашего, самого Императора, я спускал, стремясь исполнить свой долг.

Оттого ещё тяжелее вспоминать, к чему привела наша стычка. Не стоило тебе, Рершер, так рваться наверх. Не хватался бы ты за врага мёртвой хваткой. Теперь я даже подумать не могу, где ты можешь быть.

* * *

За ночь Рершер и близко не подступился ко сну. Глаза его разрезали плотную черноту, среди которой пряталось едва живое тело. Оно похрипывало и сопело, тихо шевелясь в углу комнаты.

В городе дома и руины заполнились тьмой, осветлённой редкими белыми точками. Тусклые ночники тянулись далеко в низинах, не доставая светом до скалистого потолка, до утаившего вражеского солдата дома. Его не достигали ни редкие звуки ночных транспортников, ни далёкие блики в проснувшихся окнах.

Глаза не желали закрываться. Они пытались нащупать незнакомца среди темноты, схватить, удержать. Редкие удары разносились от груди по всему телу Рершера, не давая кануть в полное безмолвие. Не позволяя остаться наедине со слугой чужой Империи.

— Сашфириш? — он крутил неразличимый символ между пальцев. — У их герба — две дуги, а над нашим изображена одна. Я собрался выйти за пределы города, но даже не знаю, что там находится. Все данные, изображения, отчёты — всё, что я видел и знал — бесполезно! Тут же нарвался на врага. Будь мы там, наверху, от меня бы уже остался только труп.

Будто отвечая на словесные раздумья, солдат кашлянул раз-другой. Он ещё спал, но мог очнуться в любой миг.

— Нет, всё не так плохо. Я смогу, узнаю, что хочу. Точно выясню всё.

Внушённая мысль засела в его голове до самого утра. Среди скал уже заполыхали центральные светодиоды, фильтраторы на зданиях выпустили бодрящие ветра. Город ожил, оставив сон позади. Задвигались потоки света и тени в гигантских трубах, разнося шум до самых верхушек зданий, до крохотных окон, за одним из которых Рершер не мог сомкнуть глаз.

— Тебе стоит отдохнуть.

— Не волнуйся, я в порядке, — под светлыми глазами его напухли лёгкие тени. — Придёт Ферниц'Гал, тогда и посплю, после его осмотра.

— А стоит ли ждать?

От непонимающего взора мужа Звеифель отвернулась и утопила свой взгляд в наручной панели. Среди пальцев её родились цифры, методично сменявшие одна другую.

— Дело не во времени. То, что он вчера сказал, может быть уловкой, или обманом, он мог просто оставить всё и продолжить жить, будто ничего не было, — оторвавшись от проекции на руке, она прильнула к Рершеру. — Не все поймут тебя, твои идеи, мечты. Мы поднимемся вместе, но, прошу, не рискуй собой ради этого.

— Хорошо. Прости за то, что вчера вспылил.

Плавные движения её руки по пышным волосам мужа медленно усыпляли его. Рершер неспешно забывал о