Терновый венец - Марго Арнелл Страница 27

нужно ведь лишний раз подчеркнуть, что угроза вполне реальна – взял Уну за затылок и подтолкнул вперед. Не удержав равновесие на гигантской платформе, она чуть не впечаталась лицом в стену. Слоан бросилась на подмогу, поддержала за локоть, не дав подвернуть щиколотку и упасть. Ее темные глаза неотрывно смотрели на Дойла.

«Когда-нибудь Слоан его убьет. Когда-нибудь мы перестанем бояться и нападем. Все вместе».

Уна так живо представила себе эту картину… Толпа девушек сбивает Дойла с ног и бьет его всем, что только под руку подвернется. Предсмертная гримаса боли на жирном лице, возникшая в ее воображении, придала сил. Выпрямившись, Уна благодарно кивнула Слоан и пошла танцевать.

Что-то изменилось.

Уна поняла это, когда руки крепко обхватили шест, а мышцы играючи подняли тело в воздух. Когда развела ноги в шпагате, как не умела никогда – не хватало гибкости и растяжки. Когда скользнула по шесту вниз, переплелась с ним, как вьюнок – с решеткой сада. Когда услышала в тишине зала – в нем никогда не было тишины – чей-то восхищенный вздох. Когда тишина взорвалась изнутри свистом и бешеными аплодисментами.

Танец закончился. Уна второй раз за день застыла на месте, на этот раз охваченная не ужасом, а недоумением, непониманием, недоверием.

Она не привыкла к чужому восхищению. Не привыкла к тому, что мужчины, прежде лениво сидящие за липкими столиками, подбираются поближе к сцене. Что в «Дьяволицах», будто в элитном клубе, на сцену летят купюры под призывы продолжать. И все это – из-за нее. Бесцветной, погрязшей в колдовских иллюзиях Уны.

Она неуклюже собрала купюры и покинула сцену. Стоящая за ней Слоан цепко схватила Уну за руку и прошипела на ухо:

– Какие бы чары ни заставили тебя двигаться, как дьявольская кошка, ты должна рассказать мне, что это. Черт, я душу за них готова продать!

А ведь сказанное Слоан – не совсем фигура речи. Бритоголовая татуированная красотка давно рвалась в «Дурман». И ради своей цели была готова на что угодно.

Слоан как-то призналась, что пару лет назад пыталась стать веретницей – ведьмой, заключившей сделку с фоморами, порождениями мира теней. Она хотела предложить свое тело демону. Обычная плата за их услуги (а в ее случае, за танцевальные способности, артистизм, грацию и красоту) – это колдовская сила веретницы. Однако резерв Слоан оказался пуст. Потому она предложила демону паразитировать в ее теле, то есть вместо колдовской поглощать жизненную силу.

«Долго жить, Уна, я не собираюсь. И становиться уродливой старухой – тоже, – говорила она тогда. – Лучше я проживу лет сорок, зато как!»

А в глазах – мечты о той самой красивой жизни, которая уже казалась Уне лишь сказочным мифом.

То ли Слоан подвело заклятье, то ли ей попался пакостный демон, то ли ее воля была слишком слаба, чтобы выдержать вмешательство чужой темной сущности, но план не сработал. Четыре дня ее рвало чем-то черным – плоть будто сгнивала изнутри. Разумеется, ни красоты, ни грации она не получила. Последние деньги пришлось отдать на помощь третьесортной экзорцистки – как оказалось, даже добряки-друиды из Церкви Дану не помогали тем, в кого, по их собственному желанию, вселился демон. Будто боялись замарать свои белые руки нечистым. Экзорцистки же могли помочь исключительно тем, в чьем теле демон не прижился.

Уна замотала головой.

– Я… Я не знаю, правда.

– Ты принимала что-нибудь? – жадно спросила Слоан, вглядываясь в ее лицо. – Какие-нибудь чары?

Уна стояла, прижимая купюры к груди, будто пойманная с поличным воровка.

– Да, обычные, иллюзорные.

– Может, брак? – темные глаза блеснули почти вожделением. – Где брала? Какой-то особый поставщик?

– Нет, я…

От дальнейших расспросов Уну спас появившийся за сценой Дойл. Слоан юркнула обратно в гримерную.

– Моя ты звездочка, – пропел Дойл, разводя руки в стороны, словно желая заключить Уну в объятия.

Взгляд скользил по купюрам. Разумеется, часть придется отдать ему, но все равно останется раза в три больше, чем обычно зарабатывала Уна. Похожие подсчеты сейчас велись и в неряшливой голове Дойла. Никогда прежде она не видела на его лице нечто, настолько напоминающее улыбку.

Остаток ночи прошел, как в тумане. Пребывая в каком-то неверии, из-за чего все происходящее будто тонуло в белесой дымке, Уна выходила на сцену еще дважды.

И все повторилось – деньги, овации, обожание.

Она боялась, что все это – лишь последствие бракованных чар, как и предполагала Слоан, и все это – не навсегда. Но ближе к утру, спустя несколько часов после применения, чары рассеялись и царапины на коленях и руках обнажились. Тогда-то Уна и увидела змеиный укус, заставивший ее нахмуриться.

– Уна, солнышко, возьми, ты сегодня нужна мне идеальной.

Дойл протягивал ей филактерий с чарами иллюзии второй ступени. Судя по коробочке, явно дешевыми и недолговечными. Нетипичное для него проявление щедрости.

Сегодня все было… нетипично.

Уна танцевала так, словно родилась с музыкой внутри, словно в ее теле костей и вовсе не существовало. Извивалась гибкая, как змея, под восторженные и вожделеющие взгляды. Впервые за свои восемнадцать лет она чувствовала себя на вершине мира.

Если за такой подарок требовалось расплатиться ужасом, который Уна пережила в ту самую ночь, и змеиным ядом в крови – это, черт возьми, того стоило.

На рассвете Слоан, наблюдая, как Уна собирается домой, кусала губы от зависти с обидой пополам – ведь неведомый дар достался не ей. Обе они понимали: в «Дьяволицы» Уна не вернется.

Она собиралась покорять «Дурман».

Глава 13

Охота на убийцу

Новость об убийстве очередного кандидата на роль короля не грянула с неба подобно грому. После слов Доминика об истинном начале битвы за трон каждый из адгерентов Дома О'Флаэрти ожидал подобного. Однако Морриган не думала, что новая смерть случится столь скоро.

Лорды Пропасти не умели ждать.

– Мать погибшей Каллисты заявила, что главой Дома Конноли становится она, но их Дом выходит из гонки, – сообщил Дэмьен. – А значит, на одного отказника стало больше.

– Подожди, – нахмурилась Морриган. – Главой Дома была не мать?

– Старшинство тут не играет никакой роли, – вклинился Доминик. – Власть членам Высокого Дома, в первую очередь, обеспечивает колдовская сила.

Морриган так и подмывало спросить: «И какой же обладаете вы? Что позволило вам привлечь на свою сторону бокора – человека, который мог повелевать жизнью и смертью, мамбо с хунганом, рассветную ведьму и боевых колдунов? И почему от меня – но не от Леди Ворон – вы свою силу скрываете?»

У последней спрашивать бессмысленно, Морриган уже пыталась.

– Леди Конноли