Штильскин (ЛП) - Бакли Эндрю Страница 26

Румпельштильскин взглянул на Восточную башню, где, по его мнению, находился именно тот волшебник, которого он искал. Пустяк был членом Совета волшебников, страдавшим от нервного расстройства, которое вызывало у него неконтролируемые приступы заикания. Также ему не повезло быть спасённым Румпельштильскином незадолго до того, как последнего заключили в Башню.

Именно благодаря действиям дворфа, тогда ещё ученик оказался в опасности. Румпельштильскин искал волшебника-ученика, которого мог бы контролировать и которым мог бы манипулировать, и Пустяк оказался для него идеальной жертвой. Румпельштильскин установил хитроумную ловушку, из которой мог спасти волшебника и сделать его своим должником. По его просьбе волшебник создал заклинание, которое помогало Румпельштильскину продолжить осуществление своего плана. Незадолго до того, как заклинание было готово, дворфа схватило Агентство и препроводило в Башню. То был последний день, когда Пустяк его видел. До сего дня.

Волшебник Пустяк был не самым хорошим волшебником, хотя нельзя сказать, что ему недоставало навыка. Дело, скорее, в том, что его полностью поглощал страх перед всем подряд, включая собственные силы. В результате, он много времени проводил в своих покоях, силясь избежать упражнений в магии. Он придерживался мнения о том, что тот факт, что волшебники всё своё время проводят, упражняясь в магии, явно свидетельствует о том, что им ею вообще нельзя пользоваться. Поскольку Пустяк сдал выпускные экзамены и был принят в Совет волшебников, он принял решение посещать собрания только в случае необходимости, и сидел взаперти в своих покоях, читая книги и пробуя различные сорта чая. Лишь единожды, несколько лет назад, его призывали участвовать в магическом ритуале, дабы при помощи волшебства усилить одну камеру в подвале Башни. С тех пор большинство довольствовалось тем, чтобы оставить его в покое и держаться подальше.

Что Совет волшебников знал, так это то, что Пустяк, строго говоря, был одним из самых могущественных волшебников, что в Этосторонье, то в Тосторонье. К счастью, он слишком боялся собственных сил, чтобы хотя бы попробовать. Именно по этой причине Совет волшебников принял решение оставить его в своих рядах, несмотря на неучастие в его делах. Никогда не знаешь, когда может потребоваться такая мощь, особенно, на своей стороне.

Пустяк кипятил воду для последней порции чая, которую раздобыл в одном далеком месте и осматривал одну из множества полок в поисках чего бы почитать. В комплекте с нервным заиканием шло столь же нервное подергивание, из-за которого его правый глаз, шея и левое плечо синхронно дергались примерно каждые тридцать секунд. Сам он к этому привык, но остальной мир считал это неприятным. Вместе с заиканием, его уникальная внешность затрудняла общение других людей с ним.

Раздался уверенный стук в дверь покоев волшебника и Пустяк подпрыгнул. Была среда, к нему никто не приходил по средам. Между прочим, в Этосторонье только пять дней недели — понедельник, вторник, среда, воскресенье и сноббота. Мало того, каждую неделю дни наступали в различном и произвольном порядке, а не как было указано в календаре Этосторонья. Это слишком усложняло отслеживание времени встреч, зато смущение от забытого дня рождения становилось более понятным. Каждую снобботу ученик волшебника приносит газету с новостями совета, но, кроме этого Пустяка никто никогда не беспокоил. Из-за неожиданного визита неизвестного он начал нервничать, что, в общем-то, не было чем-то особенным, поскольку нервничал он из-за всего. По шкале от одного до десяти, где один — это лёгкая нервозность, а десять — высшая степень нервозности, бледная кожа и горячий пот находились где-то в районе семи.

В дверь снова постучали, на этот раз с явным нетерпением. Пустяк осознал, что таращится в дверь в надежде, что они уйдут, но настойчивость проявилась в третьей очереди стуков. Пустяк подошёл к двери, приоткрыл её и заглянул в щель левым глазом, который не дёргался. Ростом Пустяк был почти шесть футов и поэтому он обрадовался, никого не увидев. Свою ошибку он осознал, когда с высоты ниже пяти футов раздался голос:

— Здравствуй, Пустяк, рад видеть тебя, спустя столько времени.

На покрытом высохшей кровью и листьями лице Румпельштильскина сияла улыбка, а сам он смотрел из-под шляпы волшебника, которая была явно велика для него, и, которую, зная натуру дворфа, он скорее всего украл.

— Может, уже пригласишь внутрь? — спросил дворф.

Румпельштильскин не стал дожидаться приглашения и вломился в покои. Он отметил, что всё вокруг было покрыто пылью, и пахло плесенью, чаем и потаканием собственным слабостям, совсем как на украинской кухне.

Пустяк замер в дверном проёме с открытым ртом.

— Можешь закрыть дверь, Пустяк. И рот.

— Д-д-да, — произнёс Пустяк и закрыл дверь. А затем медленно закрыл и рот. — Ты же с-с-сидел… в Башне.

Дворф снял чайник с огня, поскольку вода уже закипела.

— Я понимаю, ты удивлён видеть меня, но, как ты понимаешь, я уже не в Башне, поэтому давай больше не будем указывать на очевидное.

— Как т-т-ты в-в-выбрался?

Румпельштильскин махнул рукой.

— Это неважно. Важно то, что я сейчас здесь и мне может потребоваться твоя помощь.

Пустяк неудержимо дёрнулся. Было похоже, что кто-то бросил ему за шиворот кубик льда.

— Ч-ч-что у т-т-тебя с лицом?

— Бежал через замковые сады. Чёртовы растения. Кстати, — произнёс дворф, злобно блеснув глазами. — Как насчёт того, чтобы пожелать мне выздоровления? Кажется, плечо выбило.

— Не м-м-могу, ты же знаешь, в-в-в-в…

— Да, точно, волшебники не могут загадывать желания, да-да-да. Тогда, может, подлечишь меня волшебством?

— В-в-в-в…

— Ай, да ладно тебе, дружище, давай не будем забывать, кто много лет назад спас тебе жизнь. Кстати, ты совсем не постарел.

— С-с-с-с…

— Не надо больше меня благодарить. Просто повезло, что я как раз находился возле хижины твоих родителей, когда тебе на голову бросили… эм, упала ядовитая семиглавая змея. Это всё, что я мог сделать.

— Я в-в-выплатил тот д-д-долг.

— Да, это так. Но в этот раз я прошу тебя, помимо быстрого лечения, чтобы ты создал ту же самую штуку, которую делал, когда меня упекли в Башню.

Румпельштильскин откинулся на спинку стула и поморщился от боли в плече.

Волшебник Пустяк обильно потел, а его подёргивания случались уже каждые двадцать секунд.

— Б-б-б-б…

Здоровой рукой Румпельштильскин снял с пояса топор и беспечно проверил остроту лезвия.

— К-к-конечно.

— Рад, что ты со мной согласен.

Пустяк дёрнулся, резким движением стёр пот со лба и закатал рукава мантии. Румпельштильскин наблюдал, как волшебник призвал в комнату магическую сущность небытия и смешал её с сущностью бытия чего-нибудь. Он совершал круговые движения руками и комната начала светиться синим. Пустяк с закрытыми глазами подошёл ближе к дворфу, вытянул палец и прижал его ко лбу Румпельштильскина.

По мере того, как действовала магия, тело Румпельштильскина становилось твёрдым, волшебство пронизывало его тело, текло по венам, проходило сквозь мышцы и кости. Он ощутил, как плечо встало на место, кожа, в местах, где её разрезали растения, стянулась, даже мышцы, уставшие от недавнего бега, восстановились и стали, как новенькие.

Синее сияние угасло и волшебник Пустяк снова начал дёргаться и потеть. Он осел на стул и потёр виски.

— Н-н-ну, вот. С-с-совсем как н-н-новенький.

«Так просто».

— Теперь, девчонка. Нужно, чтобы ты сказал, где она.

— Я д-д-давно не п-п-применял заклинание п-п-поиска.

— Сейчас самое время, — сказал дворф и злобно ухмыльнулся.

Глава двенадцатая

Историк

Вся четвёрка шла через долину по Северной Дороге из Жёлтого Кирпича, генерал Гнарли и Гник двигались впереди. После стычки с разбойниками они ушли вперёд, разведать чист ли путь. Не считая пары фермеров и странного вида создания, похожего на корову, они не контактировали ни с кем, помимо друг друга.