Энгус Уэллс - Гнев Ашара Страница 25

— Ты вызываешь меня? — спросил Нилок, не способный полностью скрыть торжество в голосе.

— Да, — прогремел Мерак, и его рев заставил разбежаться собак, которые слонялись снаружи. — Во имя всех богов Белтревана, я вызываю тебя! Да, Нилок Яррум. Завтра на закате твоя голова украсит мой шест, а твой труп накормит моих собак.

— Да будет так, — ответил Нилок с несвойственным ему спокойствием. — Я принимаю твой вызов, Мерак. И завтра на закате Дротт будет приветствовать нового Улана.

Борс подумал, что схватка начнется немедленно. Его ноги напряглись, готовые к прыжку. Вот-вот он вскочит и рванется вперед, врезавшись в ряд гехримитов Мерака.

Он чуял готовность к бою в каждом из стоящих вокруг людей, и по широким плечам Дьюана понял, что глава телохранителей Нилока разделяет его предчувствие. Но все кончилась, когда заговорил Тоз — голосом тихим и смертельно холодным, как густой зимний снег.

— Пусть Становище облетит весть, дабы все узнали, что Улан Мерак вызвал ала-Улана Яррума на смертельный бой.

И больше ни слова, ни взгляда. Колдун повернулся и вышел из жилища Мерака. Нилок и его люди потянулись за ним, точно плавучие бревна, влекомые течением Идре.

Они вернулись в шатер ала-Улана. Нилок потребовал вина, после чего по негромкому предложению Тоза всех, кроме Борса, удалили из внутреннего покоя. Снаружи слышались крики глашатаев, уже разносивших весть о поединке. Эта новость выкликалась от шатра к шатру, распространяясь по Становищу, точно лесной пожар от дерева к дереву. В гомоне чувствовалось радостное волнение, хотя в пределах жилища Нилока настроение было более хмурым. Сам Нилок выглядел куда менее уверенным, чем тогда, когда дерзил Мераку. Он обмяк на стуле и быстро осушил один за другим три кубка вина. Его смуглое лицо омрачилось. Борс хранил молчание. Тоз стоял, рассеянно поглаживая длинными пальцами пламя, поднимавшееся из горшочка с маслом — точно смертный гладит лепестки цветка; на его нечеловеческом лице стыло раздумье. Наконец, когда Борс уже подумал, что молчание воцарилось здесь навеки, колдун заговорил.

— Ты сомневаешься в исходе?

Нилок провел руками по блестящим от масла волосам, вытер пальцы о рубаху и покачал головой, словно мысленно взвешивая вопрос.

— В открытом бою я вполне могу убить Мерака. Но думаю, он смертельно ранит меня. Он могучий воин.

— Ты тоже, — сказал Посланец, изучая глубоко запавшими глазами лицо ала-Улана. — И за тобой стою я.

— И на поединке будешь стоять? — спросил Нилок, криво улыбаясь.

— В душе, — ответил Тоз.

— Это меня заметно утешит, когда я почувствую остроту мераковой секиры, — хмыкнул вождь, проливая вино из только что наполненного кубка. — Но не уверен, что это лучший путь.

— А как по-другому ты получишь его торквес? — спросил Тоз. — Ты бы хотел, чтобы я убил Мерака за тебя? Это убедит Дротт, что ты новый Улан?

Нилок пожал плечами, в его темных глазах ясно виднелось сомнение.

— Если все будут знать, что ты стоишь за мной, никто не посмеет оспаривать мое право на торквес.

— В открытую — нет, — согласился Тоз. — Но за спиной…

Слова его недоговоренными повисли в душном воздухе, но Борс вмиг понял, что хотел сказать чародей. Дротт — народ прямой, и превыше всего он ценит храбрость и боевое искусство. Если Посланец согласится колдовством обеспечить победу Нилока, пойдет молва, что этот воитель не может биться за себя сам, что ему принесло победу чародейство. Со временем это приведет к разброду, а то и к мятежу. Воин взглянул на Нилока, ожидая ответа ала-Улана.

— Мне важна победа, — сказал Нилок. — Остальное не в счет.

— Тем не менее, важно и остальное, — отпарировал кудесник. — Мне ничего не стоит уничтожить Мерака и всех, кто будет недоволен тобой, но это не обеспечит тебе верность. Ашар послал меня найти Избранника. Это ты, Нилок Яррум. Но необходимы какие-то усилия с твоей стороны, если тебе суждено стать хеф-Уланом и повести Орду на юг.

— Я не затею безнадежного дела, — хмыкнул Нилок, вино еще больше усилило его дурное настроение. — Какая польза Ашару или тебе от меня мертвого?

— Никакой, — небрежно ответил Тоз. — У меня не больше желания подвергать опасности твою жизнь, чем у тебя. Но для нашей цели, для замысла Ашара, важно, чтобы увидели, как ты одолел Улана в честном бою. Тогда не встанет вопроса о твоем праве носить торквес. Поэтому остальное столь же важно.

Нилок осушил кубок и вновь наполнил его, темные глаза ала-Улана были прикованы к опаловому лицу существа в мехах, наблюдающего за ним.

— В любом случае все уже решено. Я должен биться или бежать. И я не побегу.

— Хорошо, — сказал Тоз, точно отец, довольный правильным ответом сына. — Ашару ни к чему голова волка.

— Я держу волка за уши, — огрызнулся Нилок. — Я в ловушке.

— Верно, — спокойно заметил Тоз. — И выход один: биться.

— Круг замкнулся! — в голосе Нилока звучало раздражение, лицо было сумрачным. Борс опять почувствовал мурашки вдоль позвоночника, предвкушая внезапный взрыв гнева ала-Улана и отклик Тоза. К его удивлению, кудесник улыбнулся, бескровные губы разомкнулись, обнажив острые зубы, голос прозвучал кротко.

— В тебе так мало веры?

Нилок вспыхнул. Казалось, его разрывает между страхом смерти от рук Мерзка и Тоза.

— В себя — да, — нехотя признался он. — Но не в твое могущество.

— Мое могущество обеспечит тебе победу, — сказал Тоз. — Но так, что никто не узнает.

Нилок нахмурился, скребя бороду.

— Мы с Мераком сойдемся один на один посреди круга. Как ты сможешь помочь незримо?

Не отвечая прямо, Тоз спросил:

— Каким оружием ты станешь биться?

— Мечом, — сказал Нилок. — Будет и щит. Мерак любит секиру.

— Пусть твой меч и щит, — распорядился колдун, — принесет раб, который меньше прочих любит Дротт.

Нилок Яррум явно растерялся, но крикнул, чтобы вистрийка принесла его меч и щит. Женщина явилась из внутреннего покоя, неся меч в ножнах на внутренней стороне щита, и положила щит на стол перед ала-Уланом, отводя глаза. Когда она повернулась, чтобы уйти, Тоз сказал:

— Погоди. Как тебя зовут?

— Ниера, — ответила она угрюмо и настороженно.

Тоз поднялся и встал перед ней, взяв протянутой рукой подбородок рабыни. Его пальцы стали еще бледней на темной коже женщины, рыжее великолепие ее волос казалось пламенем по сравнению с его белой гривой. Вистрийка попыталась отвести взгляд, но неудержимая сила красных зрачков колдуна притянула ее глаза, и она застыла перед ним в недобром молчании, хотя ее подбородок с вызовом поднялся. Тоз кивнул и ослабил хватку, оборотившись от девушки к щиту.