Дьяволы - Джо Аберкромби Страница 25

Глава 10 «Ярость»

Бальтазар поднялся с жалобным стоном. Где он? Тьма, освещённая мерцающим пламенем, едкий смрад гари. Это ад?

Левая сторона тела ужасно болела. В голове стучало. Он вспомнил что-то о суде. Стоп, он что, встретил Папу? Брызги искр, когда барон Рикард потянул за рычаг... связывание, рвота, повозка, засада! Всё вернулось. Он почти начал желать, чтобы это был ад, когда его глаза опалила яркая вспышка, и волна жара заставила съёжиться.

Он прислонился к стойке, заметил за ней тлеющий труп в фартуке, отдёрнулся и чуть не споткнулся о принцессу Алексию. Она, беспомощно скрючившись, откинулась к стене — испачканная пеплом одежда в беспорядке. Пол общего зала усеян сломанной мебелью, обугленными трупами, ещё кое-где горящими кусками упавшего потолка. Испуганные глаза принцессы были устремлены на высокую женщину, которая, судя по таинственным одеждам и понимающей ухмылке — не говоря уже о беспрепятственном проходе через огненную стену — по прикидкам Бальтазара была пиромантом немалой силы.

Оказалось, что планы кардиналов Жижки и Бок вернуть империю Востока в любящие объятия Церкви вот-вот сгорят в буквальном смысле. При обычных обстоятельствах этот факт был бы глубоко безразличен Бальтазару, но на данный момент папское связывание всё меняло.

Так вот, когда колдунья подняла руки, чтобы вырвать пламя из ниоткуда, Бальтазар выбрал совсем не правильное направление: бросился между ней и принцессой Алексией. По какой-то счастливой случайности он всё ещё сжимал испачканный экскрементами лист. Он выставил его перед огненным цветком как щит, своими надписями наружу, шипя оборонительные заклятья сквозь стиснутые зубы.

Сначала он был безмерно рад видеть, как ревущее пламя огибает его, будто стоящего в жаропрочном стеклянном куполе, поджигает стойку, пару табуретов, остатки потолка и расшитый святыми кругами папский подшлемник одного из мёртвых стражников. К сожалению, из-за плохого качества бумаги, молитв на обороте, плачевных последствий дождя или отсутствия каллиграфической точности при нанесении рун дерьмом при помощи куска ногтя, облегчение оказалось недолгим. Лист сначала начал приобретать коричневый цвет, перешедший в чёрный, потом начал закручиваться по краям и, наконец, вспыхнул.

— Ах! — пропищал он. — Проклятье! Ах! — большое пламя стихло, он бросил горящий обрывок, попеременно облизывая и дуя на обожжённые кончики пальцев, пытаясь сморгнуть змеящиеся полосы в глазах. Принцесса отпрянула, шлёпнув по язычку пламени на подоле платья, а Бальтазар сглотнул, когда колдунья шагнула вперёд, скривив губы и прищурившись.

— Ты колдун? — она спросила непререкаемым тоном.

— Маг, — пробормотал он извиняющимся тоном, отскакивая, как опозоренный камергер от разгневанного монарха, — Хотя и отношусь к колдовству с величайшим почтением. — он всегда считал его явно низшей методикой, уделом безрассудных глупцов, которые ценили инстинкт выше интеллекта, но сейчас вряд ли было время для абсолютной откровенности. — Имею ли я честь обращаться к одной из учениц императрицы Евдоксии?

Колдунья гордо вздёрнула подбородок:

— Имеешь. — тщеславие было слишком распространённой слабостью в её среде. Бальтазар порицал это, но не гнушался при случае воспользоваться.

— Я осознаю, что она была самым могущественным практиком! — заливал он.

— Величайшей из всех, — произнесла колдунья, прикрывая глаза. — Видела однажды, как она метнула молнию.

— Великолепно, — выдохнул Бальтазар, внутренне усмехнувшись настолько нелепому преувеличению.

— Мое имя... — и он отвесил самый изысканный приветственный поклон, на какой был способен, обильно потея внутри горящего здания, окружённого горящими трупами, с кончиками пальцев, всё ещё ноющими от боли. — Бальтазар Шам Ивам Дракси.

Он надеялся на просветление в её грозном взоре. Чересчур оптимистично. Наоборот, взгляд потемнел ещё больше:

— Мне знакомо это имя.

Он застыл между страхом и удовлетворением:

— Лишь хорошие подробности, надеюсь?

— Подробности. — огонь в гостинице был жарким, но именно волны тепла, исходящие от неё, заставляли Бальтазара съёживаться, лицо само отворачивалось, а глаза сужались до щёлочек, пока слюна на губах запекалась. Воздух вокруг неё мерцал, её рукава были обжигающе чёрными, её волосы развевались парящим облаком в восходящем потоке. Она была могущественна, это было ясно. Но те, кто отдаёт себя огню, становятся подобны огню: безрассудны, саморазрушительны и лишены утончённости.

Принцесса подобралась к дверному проёму, колдунья шагнула к ней, и Бальтазар, беспомощно пожав плечами, просто не мог удержаться от того, чтобы снова не встать между ними. Глаза женщины, пылающие как угли, метнулись к нему.

— Ты смеешь противостоять мне? — выдохнула она.

Бальтазар не был совсем лишён гордости, но она никогда не мешала ему пресмыкаться, когда на кону стояла его жизнь:

— Я приношу глубочайшие извинения за любое кажущееся пренебрежение, личное или профессиональное. У меня нет ни малейшего желания мешать вам или любому члену вашего высокочтимого ковена. Я бы с удовольствием посмотрел, как вы превращаете этого хорька в пепел, молнией или как-то иначе, но... — Бальтазар едва не споткнулся об опалённый труп одного из отборных слуг Её Святейшества, спеша отступить, а затем всё-таки споткнулся и покорно поднял руки. — На меня наложили это проклятое папское связывание!

— Это… папское связывание? — чародейка уставилась на коричневое пятно, отметившее его запястье. — Выглядит жалко.

— Вы читаете мои мысли! Но оно гораздо эффективнее, чем кажется! — у служанки были только почерневшие палки вместо ног, но верхняя часть тела всё ещё могла послужить. — Я открою его секреты, и я сломаю его… — он издал невежливую отрыжку и был вынужден проглотить блевотину, — Но на данный момент… ургх… боюсь, вынужден сделать всё, что в моих временно ограниченных силах, чтобы защитить маленькую ласку…

Чародейка подняла руки:

— Тогда сгори!

— Обязательно использовать огонь? — взвизгнул Бальтазар, съёжившись от очередного прилива жара и подняв дрожащие ладони ещё выше, выигрывая время, пока применял волю к двум мёртвым стражникам. — Вряд ли его можно называть моим козырем!

Мерцание вокруг её рук стало более интенсивным. Он мог видеть кости, светящиеся, как раскалённый металл внутри плоти.

— У тебя есть козыри? — усмехнулась она, шагая между дымящимися трупами.

— Ну, раз ты спрашиваешь… — Бальтазар начал совершать мелкие движения пальцами, перебирая известные заклинания в памяти, ощупывая суставы, натягивая сухожилия, поглаживая жидкости, приводя их в движение. — Трупы.

Больший из двух стражников шевельнулся с бурчанием в животе и громким пердежом. На его перекошенном, покрытом волдырями лице застыло выражение удивления, но к большому удовольствию Бальтазара, ничто по сравнению с потрясением на лице колдуньи.

Она издала хриплый крик, огонь вырвался из