Джон Толкиен - Дети Хурина Страница 22

— Нет, — отозвался Турин. — Одного жала оказалось достаточно. Я убил его. Но я пощадил Андрога; он скоро вернется. — И он рассказал, как все было, порицая тех, кто творит подобное; а пока говорил он, вернулся Андрог с оружием Форвега.

— А что, Нейтан! — крикнул он. — Тревогу-то не подняли! Девчонка небось не прочь еще раз с тобой повидаться.

— Довольно шуток, — промолвил Турин, — не то я пожалею, что не отдал ей твою голову. А теперь рассказывай свою повесть, да покороче.

И Андрог рассказал, как все вышло, не особо погрешив против истины.

— Никак в толк не возьму, что там понадобилось Нейтану, — проговорил он. — Но сдается, не то же, что нам. Когда подоспел я, Форвега он уже зарубил. Женщине это пришлось куда как по душе: она напрашивалась пойти с ним, а выкупом за невесту назначила наши головы. Только ему она не глянулась; он отослал ее прочь, а вот что он имел противу вожака, понять не могу. Мою голову он оставил на плечах, за что я благодарен, хоть и дивлюсь тому.

— Тогда не верю я, что ты — из Дома Хадора, — отозвался Турин. — Скорее к роду Улдора Проклятого принадлежишь ты, на службу в Ангбанд пристало тебе наниматься. Но слушайте меня, вы все! — воскликнул он. — Вот какой выбор предоставляю я вам. Либо вы признаете меня предводителем вместо Форвега, либо дадите уйти. Отныне я стану заправлять в отряде — или брошу его. А ежели вы пожелаете убить меня — что ж, попробуйте! Я стану сражаться с вами всеми до тех пор, пока не погибну — или не погибнете вы.

Тогда многие схватились за оружие, но Андрог закричал:

— Нет! Голова, которую пощадил он, не вовсе пуста. Если затеем мы драку, так многие из нас погибнут попусту, прежде чем мы умертвим лучшего среди нас. — И он рассмеялся. — Так вышло, когда он примкнул к нам; вот и теперь история повторяется. Он убивает, дабы расчистить себе место. Если прежде обернулось оно к добру, то и теперь, верно, будет так же; возможно, с ним ожидает нас участь лучшая, нежели рыться в чужих отбросах.

И промолвил старый Алгунд:

— Лучший среди нас… В былые времена и мы поступили бы так же, кабы осмелились; но мы многое позабыли. Глядишь, он в конце концов и приведет нас домой.

При этих словах пришло Турину в голову, что с помощью этого маленького отряда он сумеет стать господином собственных владений. Но поглядел он на Алгунда с Андрогом и молвил:

— Домой, говорите вы? Высоки и холодны горы Тени, что преграждают нам путь. А за ними — народ Улдора, а повсюду вокруг — ангбандские полчища. Ежели опасности эти не пугают вас, семижды семеро мужей, то, может статься, я и поведу вас домой. Но далеко ли уйдем мы, прежде чем погибнем?

Все молчали. Турин же заговорил снова:

— Признаете ли вы меня предводителем? Если да, то я сперва уведу вас прочь, в глушь, подальше от людских поселений. Там либо посчастливится нам больше, либо нет; но по крайней мере меньше станут нас ненавидеть наши сородичи.

Тогда все, кто был там из народа Хадора, подошли к Турину и признали его предводителем; прочие же согласились с их выбором, пусть и без особой охоты. И нимало не мешкая, повел их Турин прочь из тамошних краев.

Немало гонцов разослал Тингол на поиски Турина в пределы Дориата и в приграничные земли; но в тот год, когда бежал он, искали его напрасно, ибо никто не ведал и не догадывался, что Турин примкнул к изгоям и недругам людей. Когда же настала зима, вестники возвратились к королю — все, кроме Белега; он же продолжал путь один.

Но в Димбаре и на северных границах Дориата приходилось туго. Драконий Шлем не являлся более в битвах, недосчитались и Могучего Лука; и расхрабрились прислужники Моргота и все умножались в числе и преисполнялись все большей дерзости. Пришла зима, и минула, и с весной возобновился натиск; Димбар был захвачен, и устрашились люди Бретиля, ибо зло осаждало ныне их границы повсюду, кроме как на юге.

С тех пор как Турин бежал из Дориата, прошел почти год, а Белег все искал его — и убывала его надежда. В своих скитаниях он углубился далеко на север и добрался до Переправы Тейглина, и там, услышав дурные вести о новом набеге орков с нагорья Таур-ну-Фуин, повернул вспять и вышел волею судьбы к хуторам лесных жителей вскорости после того, как Турин покинул эти края. Там услышал он странную повесть, что передавалась из уст в уста. Объявился в лесах некий человек, высокий и благородный, под стать знатному владыке, — а может, эльфийский воин, говорили иные, — и зарубил одного из гаурвайт, и спас дочь Ларнаха, за которой те гнались.

— Гордый он был, — рассказывала дочь Ларнаха Белегу, — глаза яркие; на меня почитай что и не взглянул. Однако ж называл он людей-волков своими сотоварищами — и не стал убивать второго, который стоял тут же и звал его по имени — Нейтаном.

— Разгадаешь ли эту загадку? — спросил Ларнах у эльфа.

— Увы, разгадаю, — отозвался Белег. — Человек, о котором говорите вы, — тот, кого я ищу.

Ничего более не рассказал Белег лесным жителям о Турине, но предостерег их, что на севере собираются вражьи рати.

— Очень скоро орки хлынут в эти земли и опустошат ее, у вас же недостанет сил противостоять этой мощи, — говорил он. — В нынешнем году придется вам наконец распроститься со свободой либо с жизнью. Ступайте в Бретиль, пока не поздно!

И Белег поспешил своим путем, на поиски логова разбойников и примет, по которым сумел бы определить, куда ушли они. Приметы он вскорости обнаружил, но Турин ныне опережал его на несколько дней и передвигался быстро, опасаясь преследования лесных жителей, и пускал в ход все искусство, каким владел, чтобы сбить с толку погоню или направить ее по ложному следу. Он вел своих людей на запад, подальше от лесных жителей и от границ Дориата, пока не пришли они к северной оконечности высокого нагорья, что поднималось между долинами Сириона и Нарога. Там земля была суше, а лес резко обрывался у края хребта. Внизу просматривался древний Южный тракт, что круто поднимался вверх от Переправы Тейглина и вдоль западного подножия вересковых пустошей уводил в Нарготронд. Там до поры и обретались изгои, ни на миг не теряя бдительности, редко задерживаясь на две ночи в одном и том же лагере и почти не оставляя следов своего пребывания ни в пути, ни на привале. Так что даже Белег и тот тщетно старался их настичь. Путь Белег отыскивал с помощью одному ему понятных знаков либо слухов о том, что мимо прошли люди, — слух распространялся среди зверья и птиц, с которыми он умел разговаривать, — и нередко подбирался совсем близко, но всякий раз обнаруживал, что прибежище изгоев опустело, ибо они выставляли часовых и днем, и ночью, и едва заслышав о приближении чужака, быстро снимались с места и уходили.