Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах Страница 22

Особенно рьяно настаивал на возвращении почтенный Дуань, взявший за обыкновение каждое утро осматривать принца и его ближайший круг. И состояние Чжу Юйсана вызывало у ученого доктора сильное расстройство и тревогу. Об истинной причине того, почему жизненные силы столь молодого человека находятся в столь удручающем состоянии, Дуань пока не догадывался. Но сколько еще Чжу Юйсану удастся скрывать свою природу?

— Что-то удалось понять? — Шэнли, поигрывая веером, с интересом ждал ответа.

Принц соглашался со всеми доводами наставников и лекарей, но все же принял решение немного повременить с возвращением. Поле костей вызывало у него теперь уже не страх, а любопытство. Особенно после рассказов Со Ливея, опознавшего очень древнее оружие. Забытая битва легендарных времен, когда предки еще не ведали железа — что может быть интереснее?

— Ничего о самой битве, Ваше высочество, — с сожалением ответил Чжу Юйсан, — лишь то, что недавно это место потревожило очень сильное и внезапное возмущение энергий.

— То есть души погибших тебе не отвечают?

Чжу Юйсан позволил себе улыбнуться. Как же все просто на взгляд непосвященных — достаточно лишь спросить души оставленных здесь мертвецов… да, об этом часто рассказывают. Только вот отвечают мертвые далеко не всегда.

— Прошло слишком много времени с тех пор, Ваше Высочество. Здесь… здесь скорее отголоски того, что некогда случилось. Место пребывало в покое многие столетия. Даже память с течением времени сглаживается, подобно тому, как вода сглаживает камни, — пояснил он.

— О! — Шэнли не скрывал своего разочарования, — жаль. Но с другой стороны — это означает, что беспокойные духи не будут грозить живущим в округе людям?

— Ваше высочество правы.

— Недурная новость, — Шэнли небрежно обмахнулся веером, — было бы жаль, если бы такое красивое место потеряло покой… что там, Хао?

Хао Вэньянь был занят разговором с крестьянским пареньком. По распоряжению принца работавшие на сборе останков люди приносили им самые необычные находки. Каждую из них тщательно разглядывали, пытаясь таким образом что-то разгадать о поле и его истории.

Получив от Хао Вэньяня обещанную в награду за находку монетку в двадцать шу, крестьянин, кланяясь, удалился.

— В этот раз вещь и правда редкая, — Хао Вэньянь показал полученную от крестьянина табличку из темно-зеленого нефрита размером с ладонь. На камне отчетливо виднелись крупные знаки древнего письма.

— Для подвески слишком большая, — заметил Со Ливей, — не могу разобрать… знак «владыка»?

Принц осторожно взял табличку, вглядываясь в знаки. Слегка нахмурился, проводя по ним пальцем.

— Да, верно, «владыка». Или «повелитель». А вот это… это «яшма». И «знамя»…

Чжу Юйсан с интересом пригляделся к находке. Осторожно прислушался к древнему нефриту, ища подсказку у него.

След памяти попавшей на нефрит горячей крови. Смерть, холод смерти и тления повсюду. Земля, скрывшая солнце. И течение времени, прозрачное, прохладное, безграничное, гасящее огонь ярости, заглущающее боль, утишающее и стирающее память… даже такую долгую, как память нефрита.

— «Держать». Мне кажется, тот знак рядом со знаком «знамя» похож на «держать», но странным стилем… — с нарочитой неуверенностью в голосе произнес Чжу Юйсан.

Он сумел разобрать всю надпись на табличке — древнейшие письмена до сих пор были в ходу в Пяти Дворах. Но для провинциального юноши, которого Чжу Юйсан все еще изображал, хорошее знание такого письма будет слишком странным. «Держащий знамя по воле яшмового владыки», — вот что гласили знаки, вырезанные на нефрите в незапамятные времена.

— «Держать», «знамя», «яшма», «владыка»… похоже, это должностная табличка, — заключил Шэнли, возвращая нефрит Хао Вэньяню.

— И кого-то весьма высоко стоящего, — отметил Со Ливей, видимо, успев оценить качество камня.

— Может быть, подразумевается Яшмовый Владыка или Повелитель Яшмы? — предположил Хао Вэньянь, — и эта вещь времен самой Ганьдэ? Ты говорил, что мечи этого поля очень похожи на меч из Ганьдэ.

Со Ливей с легкой улыбкой чуть развел руками.

— Я не знаток древностей, Хао Вэньянь. Стиль очень похожий. И очень древний. Если, конечно, тот меч, что я видел в храме, и правда был из Ганьдэ.

— Правители Ганьдэ именовались Яшмовыми Императорами, — припомнил Хао Вэньянь, убирая табличку.

— А потом яшмовыми владыками называли себя все, кто имел какие-то претензии на то, чтобы называться наследником Ганьдэ, — Шэнли рассмеялся и покачал головой, — без ученого и знатока древностей мы и правда ничего не поймем, а гадать можно бесконечно. Но если это и правда табличка знаменосца правителя или военачальника — мы нашли поразительную вещь. Жаль, в древности не было обычая писать на таких табличках имя правителя. Тогда мы могли бы сразу узнать, кто здесь сражался.

С этим оставалось лишь согласиться.

В шатре принца табличка, тщательно обернутая бумагой, отправилась в ларец, присоединившись к другим находкам, которые Шэнли счел достаточно необычными или красивыми, чтобы забрать их с собой. Чжу Юйсан тщательно проверял каждую вещицу, опасаясь привязанного к ней духа, неблагоприятного следа или дурной ауры. Однако все они были безобидны, уже почти позабыв о пережитом в прошлом. Что-то смутно помнило лишь оружие, в котором порой еще тлели искры былой ярости и жажды крови.

Над Юйхэ сгущались сумерки. Вечера в лагере принца, расположенном на пристойном расстоянии от поля костей, проходили обыкновенно весело и без излишних церемоний. После завершения ужина старшие члены свиты обычно покидали шатер принца, предоставляя молодежи веселиться в свое отсутствие. С их уходом почти сразу появлялись танцовщицы и музыканты, которых ван Цзянли отправил из Яньци развлекать царственного гостя и его свиту.

Иногда вечерами танцовщицы оставались в своих палатках — бывало, что принцу хотелось более спокойного времяпрепровождения. В эти вечера из девушек отбирали лишь самых изящных, чтобы разливать вино, не мешая молодым господам забавляться стихотворными играми или музицировать. Принц Шэнли был весьма неравнодушен к музыке.

На этих вечерах позволялось до разумного предела позабыть об этикете и допускать небольшие вольности. Не нужно было испрашивать разрешения принца покинуть шатер и не было нужды отдавать поклоны при возвращении. Хао Вэньянь, конечно, продолжал внимательно следить за всеми входящими и выходящими, но и его в эти часы отпускала привычная строгая сдержанность, и он становился таким же веселым юношей, как и все в свите принца.

Выходить было можно свободно — и потому никто не обратил особого внимания на то, что Со Ливей, выслушав склонившуюся к его уху служанку, быстро покинул шатер. Разве что Чжу Юйсан и Хао Вэньянь проводили его вглядами.

Вернулся Со