Эри Крэйн - Мятеж Страница 18

— Это хорошо, — Грант широко улыбнулся. — Ты вроде славный парень, жаль будет превратить тебя в куст.

Хижина, в которой жили брат с сестрой, как и все другие дома в деревни, напоминала перевернутую вниз половинку ореховой скорлупы. Внутри ее делила непроницаемая стена из тонких деревянных стеблей с небольшим проемом, прикрытым зеленой занавесью.

В этот раз Фьорд засыпал в мягкой постели. Воздух пропитали хрупкие ароматы трав; сквозь переплетение ветвей, из которых была свита хижина, проглядывали звездочки светящихся бутонов. Этот мир был совсем не похож на тот, на Поверхности. Погружаясь в сон, Фьорд принял решение обосноваться здесь, пока не обретет понимание пути, которым ему следует идти дальше.

Без закатов и рассветов, вся жизнь Фьорда поместилась внутри нескончаемого дня. Все свое время он проводил в обществе Гранта, с которым ему удалось неплохо сдружиться: как одного из двух магов дерева в поселении, основной обязанностью сына старейшины было выращивание пищи. Возделывать землю ему помогали парочка земляных магов, и та отдавала сполна, но в пещере, где находились поля, хоть свет был в достатке, тепла явно не хватало. Обогрев воздуха над овощными грядками и во фруктовом саду, который организовал Фьорд, увеличил урожайность, пусть за первое время юного мага и угораздило поджечь несколько плодоносных кустов.

В «минуты одиночества», как их называл Грант, сидя на валуне под деревом и размышляя о своем, Фьорд в сторонке перечитывал книги, написанные жителями поселения. Он пропитывался духом мирной и открытой жизни все больше, вдыхая ее на вечерах музыки и поэзии, вбирая вместе с яркими, порой безумными, картинами художников. И хоть старейшина по-прежнему не позволял Фьорду куда-либо ходить одному, юный маг огня неотвратимо становился частью селения, принимаемый за своего, как старшим, так и подрастающим поколением.

Спрятавшись в мире из камня и листвы, Фьорд, казалось, совершенно забыл о событиях былых дней. На Поверхности жаркое лето сменилось теплой осенью, ветер с океана принес дождь, превратившийся в колючий снег, и после морозной зимы весеннее солнце растопило ледяную корку на понурых деревьях. В один из дней вернулась едва заметная боль в плече, а с ней и сны, с лицами, спрятанными за сапфировыми масками и острые стрелы, пронзающие звериное тельце Мелиссы.

С каждым пробуждением на лице Фьорда появлялись новые глубокие тени, а в голове звучал надсмехающийся голос Командора: «Бегство — не всегда признак слабости». Но разве сейчас не он трусливо спрятался, вкушая спокойную жизнь, когда на Поверхности все по-прежнему? Фьорд очень давно не видел солнца. Его сила огня ослабла, а сам он стал уступчивым и немного безразличным.

— Пойдем со мной, хочу показать тебе одно место, — как-то сказал Грант, когда они с Фьордом возвращались в селение с полей.

Путь занял почти час: они спустились в долину и прошли в незаметный проход, низкий настолько, что пришлось пробираться ползком. Туннель вывел к маленькой пещере, густо оплетенной плющом. Посреди, у подножья низенького деревца, усеянного светящимися жуками, пьющими сладкий сок, расположился горячий источник, пар от которого наполнял воздух. Трава стелилась под ногами свежевыстиранным ковром. Грант взмахнул запястьями, плавно вычерчивая в воздухе горизонтальные линии, заставляя лозы заплести вход. Закончив, он скинул одежду и с блаженным стоном погрузился в горячую воду, примостившись в уступе между камнями.

— Да не стой истуканом, — Грант махнул рукой. — Или я зря стоптал все ноги, чтобы привести тебя сюда?

Фьорд вздохнул и последовал примеру друга. От жаркой воды по телу пошли мурашки.

— Даже Лиссе не сказал об этом месте, — Грант в задумчивости грыз палец. — Хотя, не удивлюсь, если эта проныра и тут побывала. Там, где ты вырос, были горячие источники?

— Там была пыль и Змей-река, вода которой холоднее, чем могильная яма. Спасибо за горячую ванну.

— Я решил, что нужно что-то делать, — в ответ на вопросительный взгляд друга, Грант упал лицом в воду и, поболтав в ней головой, вынырнул назад, проводя руками по волосам. — Я вижу, что с тобой что-то происходит. Кроме того, что ты изменился с нашей первой встречи — это понятно, хотя я уже не уверен, пошли ли тебе на пользу эти изменения. Я все тянул, не знаю почему, но сегодня ты кричал во сне. Напугал Мелиссу. Но дело не в этом. Твое пламя потеряло былой жар.

— Да ладно тебе, я всего лишь не хочу сжечь очередное фруктовое дерево, — Фьорд неискренне рассмеялся.

— Расскажи свои отговорки кому другому, Фьорд, — Грант сердито глянул на друга. — Сначала я думал, что дело в солнечной энергии. Да, в этом есть здравое зерно, но, боюсь, если так пойдет и дальше, ты не обретешь и половины прежней силы, даже если упадешь на солнце.

— Не понимаю тебя, — разговор доставлял Фьорду неудобство. Он знал, что Грант прав. Его злило, что друг заметил и вытащил на поверхность то, что сам он пытался затолкать подальше. Он злился, что в нем стало меньше того, что Сапфировая Маска назвал безумием.

— Я объясню. Помнишь, я говорил, что был на Поверхности? Это была не часовая прогулка. Мне пришлось провести там три декады, может чуть больше, может меньше. Причины неважны, но за это время я встретил одного старика, огненного мага-отступника. У него была длиннющая седая борода — и как он только сам себе ее не поджог? — Грант начал погружаться в воспоминания, но вовремя поймал себя. — Мы о многом говорили, в основном — о магическом даре, что ослабляет, а что делает его сильнее. Он никогда не встречал мага с подобными моим умениями, поэтому, видно, и возился со мной.

— Каждая из четырех стихий неповторима и имеет свой собственный почерк, душу — называй, как хочешь. Сильнейшими магами становятся те, кто обретают гармонию с силой внутри них. Вот смотри — земля, (начнем с нее, раз ты вырос в семье магов земли). Земля и камень — это верность. Верность идее, своим принципам, чему угодно. Чтобы сдвинуть гору маг должен быть уверен в себе и полон решимости. В его сердце не должно быть сомнений. Камень — это надежность и опора: дом, семья, государство. Есть еще вода — это хитрость, слившаяся с мудростью воедино. Маги воды зачастую плуты и обманщики, но конечно не это движет их водным духом. Сила воды берет свое начало из всеобъемлющего понимания и готовности идти на уступки.

— Противоположность для камня, — вставил Фьорд, но тут же умолк.

— Да, но не забывай, что вода рушит самые высокие горы, только добавь немного умения выжидать. Тот старик, маг огня, восхищался воздухом. Он говорил, что многие недооценивают эту стихию, и называл их…, как же он их называл? — Грант прикусил губу, вспоминая. — Крысами! Он называл их невежественными узколобыми крысами! Но вот, что он хотел этим сказать: ветер — это свобода. Это ум, не ведающий границ и не скованный предрассудками, и душа, не знающая покоя и желающая мчаться вдаль. Воздух всеобъемлющ. Старик говорил, что ветер способен стереть горы в пыль и собрать из песчинок гигантский вал, вдохнуть в воду, сносящую все мощь, и обратить ее в неподвижный камень. Ветер задувает пламя, но он же и помогает ему разгореться.